Мой самолет приземлился на аэродроме под Каиром рано утром 12 августа. Меня встретили и отвезли в отель «Мена-Хаус», неподалеку от Великой пирамиды. Там же один из номеров занимал генерал Окинлек. Я принял ванну, позавтракал, а потом меня отвезли в Каир, в штаб британских войск на Ближнем Востоке. [98] Я прибыл туда в начале одиннадцатого, меня сразу пригласили к кабинет к Окинлеку. Стояла сильная жара, а на мне была та же форма, что и в Англии. Я послал моего адъютанта купить мне обмундирование для пустыни.
Окинлек прошел со мной в комнату, где висели карты районов боевых действий, и, закрыв за нами дверь, спросил, известно ли мне, что он уходит. Я ответил утвердительно. Затем он изложил мне свой оперативный план. Строился он на стремлении любой ценой сохранить 8-ю армию, не позволить уничтожить ее в сражении. В случае наступления Роммеля, которое ожидалось в самом скором времени, предлагалось отвести 8-ю армию к дельте Нила. Если бы пришлось сдать дельту и Каир, 8-я армия должна была отступать или на юг, вверх по течению Нила, или в Палестину.
Я в изумлении выслушивал его планы. Задал один или два вопроса, но быстро понял, что его раздражает любое предложение по изменению стратегии, которую он для себя уже наметил. Так что я решил молчать.
Потом он сказал, что завтра я должен поехать в пустыню и провести два следующих дня в штабе 8-й армии, чтобы войти в курс дела и познакомиться с обстановкой. Он все еще командовал 8-й армией, и Рамсден лишь временно замещал его на этом посту. Я не мог вступить в должность командующего до 15 августа: в этот день он передавал дела Александеру и хотел совместить оба этих события. В случае наступления противника или какого-то другого кризиса он намеревался незамедлительно прибыть в штаб 8-й армии и взять командование на себя. Все это выглядело более чем странно, и я покинул его кабинет, как только позволили приличия.
Тут же направился на поиски Александера и скоро нашел его в штабе, спокойного, уверенного в себе, обаятельного — такого же, как и всегда.
Я хочу сразу же подчеркнуть, чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений: мне решительно повезло в том, что моим командующим стал Алекс. У меня просто не могло бы быть лучшего командующего. Мы с ним совершенно разные, но мне он нравился, и я уважал его как человека. В дальнейшем я еще не раз буду говорить о нем. [99]
Я сразу изложил ему план создания резервного корпуса для 8-й армии, с большим количеством бронетехники, как у Роммеля. Он согласился, но он еще не был главнокомандующим ближневосточным сектором. Не имело смысла обсуждать мои планы с Окинлеком или его начальником штаба: оба покидали свои должности, поэтому я решил переговорить с заместителем начальника штаба, генерал-майором Джоном Хардингом (теперь фельдмаршалом и лордом). Он учился у меня в штабном колледже в Кэмберли, и я был самого высокого мнения о его способностях. Он не знал, что я и Александер делали в Каире, вот я ему и рассказал. Затем познакомил со своим планом и спросил, сможет ли он сформировать нужный мне корпус из мелких бронетанковых подразделений, разбросанных по Египту. 3 сентября в Суэце ожидалось прибытие из Америки трехсот новеньких танков «шерман», которые могли составить основу бронетанковых дивизий. Хардинг пообещал обдумать вопрос, и мы договорились о новой встрече в шесть вечера. Я пообещал привести с собой Александера. После разговора с Хардингом мы с Александером пошли обедать в отель «Шефердс», где и обсудили сложившуюся на Ближнем Востоке ситуацию. Я изложил ему свои идеи и заручился его согласием на их реализацию в 8-й армии. Остаток дня я провел, покупая одежду, подходящую для августовской жары в пустыне. Это было просто необходимо, потому что, проведя целый день в привычной для Англии форме, едва не изжарился в ней! Мне предложили провести ночь в английском посольстве в Каире, с тем чтобы на следующий день в девять утра бригадный генерал из штаба 8-й армии встретил меня на перекрестке дорог к западу от Александрии и отвез в штаб.
