— Давай пообедаем, — предложила мадам Барбье. — Сегодня я попросила Мари приготовить что-нибудь особенное. Должны же мы отпраздновать твой переезд, дорогая. А пока она возится на кухне, мы можем расположиться в саду с аперитивом.
Николь опять изумилась царящей в этом доме чистоте. На подносе, который Мари вынесла в сад, стояли миски с морковными палочками, сырным соусом, крошечной редиской и жареным картофелем. Принесла она и две маленькие льняные салфетки и хрустальный кувшинчик с удлиненным горлышком, в котором стояла гвоздика.
— Я обожаю цветы, — сообщила мадам Барбье. — Они утешают тех, кто грустит, и составляют компанию, когда нам одиноко. — Она с улыбкой посмотрела на Николь. — Что ты будешь пить? У меня есть изумительный херес.
После обеда Татьяна сказала, что ей необходимо отдохнуть, и удалилась к себе. Впервые Николь осталась одна в этом доме. Это было приятное ощущение. В одиночестве она сидела с чашкой кофе в руках в гостиной, наблюдала за пробивающимися сквозь занавески лучами солнца и прислушивалась к доносившимся из кухни приглушенным звукам. Там хлопотала Мари. Все производило впечатление полного покоя и умиротворенности.
Затем она поднялась в свою квартиру, чтобы закончить раскладывать вещи. Распахнув настежь огромное окно, девушка подставила лицо хлынувшему в комнату ласковому и в то же время свежему весеннему воздуху. Она расположилась на диване и включила телевизор, но ее мысли очень быстро вернулись к событиям вчерашнего дня, к тому моменту, когда она узнала, что Рене Мартин убит.
К ней в кабинет вошла Сюзанна. Ее лицо было мертвенно-бледным, а руки дрожали. Она прислонилась к двери, как будто нуждалась в ее поддержке, и молчала. Наконец она проговорила:
— Николь, приехала полиция. Они в комнате рядом с кабинетом директора. Дело в том, что… — Николь показалось, что подруга, упорно глядя в пол, собирается с силами, чтобы продолжить. — Доктор Мартин умер. Говорят, что было совершено преступление.
Она сказала «преступление», избегая слова «убийство», хотя вскоре стало ясно, что единственным очевидным мотивом было именно лишение жизни старшего хранителя отдела египтологии музея Лувр. Два инспектора полиции опросили всех сотрудников отдела, делая упор на отношениях, существовавших между ними и погибшим месье Мартином. Их также интересовали его привычки и частная жизнь. Когда подошла очередь Николь, она не стала скрывать, что накануне между нею и умершим возник конфликт рабочего характера и что их отношения трудно назвать сердечными. Как только полицейские покинули музей, все принялись обсуждать происшедшее. Вот тут и выяснилось, что никто практически ничего не знал о месье Мартине, кроме того, что касалось работы. Его частная жизнь для коллег представляла настоящую загадку.