Иван пошел быстрым шагом к этому зеленому «куполу». Прорвал два слоя полевой защиты. Боятся. И они, всесильные, кого-то и чего-то все время боятся… хотя какой он сейчас всесильный, он еще даже не первозург!
— Ну, держись, друг любезный!
Иван ступил на мембрану, скрытую сочной травкой, преодолел сопротивление, буквально вдавился внутрь. И тут же коротким ударом сломал хребет четырехрукому домашнему андроиду-охраннику. Он не собирался церемониться. Андроид рухнул на деревянный пол, будто подкошенный.
Внутри было светло, как и снаружи, хотя Иван не видел ни одного окна, вокруг было только дерево, самое настоящее, натуральное, никаких пластиков, никакого металла и прочей дребедени. Заботливые. О себе заботятся!
Он проломил одну стену, потом другую. И оказался в большой комнате, которую заливал солнечный свет. Иван невольно приподнял глаза и увидел, что потолка нет, прямо над головой синеет небо, то самое, из-под которого он только что-то погрузился в «купол» — и земля, и трава, и все прочее служившее этому логову крышей, были прозрачными, мало того, они пропускали даже легкий, теплый ветерок снаружи. Но
Иван был уверен, что они не пропустят сюда дождь и даже снаряд, пущенный с орбиты, поле было непрошибаемым. В таком обиталище можно жить и не дрожать от шорохов.
Наверное, именно поэтому хозяин дома не оторвался от своего занятия и не поглядел на ворвавшегося незнакомца.
Да, Иван, умевший прошибать барьеры, непреступные для снарядов, был для этого человека, для Сихана Раджикрави пока еще незнакомцем. И когда тот наконец поднял глаза, они у него начали расширяться от удивления.
— Спокойно, — сказал Иван, — и не думай дергаться! Он подошел ближе, уселся на настоящий грубосколоченный деревянный стул, закинул ногу на ногу.
Сихан Раджикрави и не думал дергаться. Наоборот, он застыл в оцепенении над разложенными по столу светящимися объемными схемами. Изумрудно-серые глаза его немного косили, особенно левый, в коротком и густом бобрике проглядывала седая прядь, Сихан был еще молод. И он ни черта не понимал, это было написано на его припухшем от долгой работы и бессонных ночей лице.
— Вы говорите странно, — прошептал он, видно, от изумления потеряв голос, — с каким-то неземным акцентом. Кто вы?
— Я твой судья и твой палач! — без обиняков выдал Иван.
— Палач?! — последнее слово перепугало Сихана до полусмерти. До него дошло, что незнакомец пришел не шутки шутить.
— Я сказал, не надо дергаться и вопить на весь мир о помощи! — процедил Иван совсем глухо и зло. — Все мыслеуловители блокированы, системы связей разрушены, ты в своей берлоге как в склепе, выродок!
