Похотели.
Поставили дома, распахали землю, посадили сады.
И зажили спокойной, размеренной жизнью, временами прерываемой на государеву службу.
А место то получило имя – Тохтамышев стан.
С тех пор минули века и Мосыкэ разрослась, сменяя окрестные леса и пашни твердью улиц и площадей; и Тохтамышев стаи незаметно приблизился к городу – или, вернее, город мягко наполз на стан, втянул его в себя, поглотил, не разрушая и не уродуя, и сделал своей неотъемлемой частью. Рядом встали разные-прочие городские районы, ближайший к стану – Ярилово. Но если там, в Ярилово, к небу тянулись однотипные коробки новых многоэтажных зданий – Ярилово застраивалось сравнительно недавно и по единому плану, плотными квадратными кварталами, каковые рассекались улицами и проспектами, идущими строго с севера на юг и с востока на запад, как, скажем, в Ханбалыке, — то Тохтамышев стан был ближе к земле и к исстари населяющему ее народу: двух – и трехэтажные аккуратные домики, которые местные козаки называли мазанками, соседствовали с садами и огородами, где тохтамышевцы самозабвенно трудились в погожие дни, выращивая главным образом многообразные цветы и фрукты; вечерами же большей частью сообразно увеселялись вместе. А конторам частного предпринимательства и деловой суете большого города места в стане не было.
Впервые приехав сюда, Баг был очарован той простой, размеренной и разумной жизнью, которую, словно бы не замечая большой Мосыкэ, вели местные жители, все, как один, именовавшие родной город по старинке Москвою; Баг даже представил на мгновение, как было бы неплохо купить в Тохтамышевом стане небольшой домик и, выйдя на заслуженный отдых, сидеть в своем саду, обустроенном так, как душа просит, под грушевым деревом, смотреть в бездонное небо, — а вокруг цветут и цветут бесконечные яблони да наливается сластью крыжовник… Теперь же, вспоминая сию пригрезившуюся ему идиллию, Баг с удивлением понял, что в чаемой картине жизни на покое под яблонями, кроме него самого, почему-то никого не было видно – ни жены, ни детей… Один, совсем один.
Стася протянула руку и тоже погладила блестящую крышку сундука – осторожно, с благоговением. Подняла глаза на супругу Крюка-старшего. Та радушно улыбалась.
— Позвольте вас познакомить, преждерожденная Матвея Онисимовна, — кашлянул Баг, — Это – Анастасия Гуан, моя невеста.
Стася легко вздрогнула и обернулась к нему. Порозовела.
“Невеста?” — спрашивали ее огромные глаза.
