— Энтот сундучок, — Матвея Онисимовна, заметив Стасино замешательство про виде дубового гостя из глубины веков, вернулась к сундуку, аккуратно откинула покрывавшую его скатерку с вышитыми козаками – те летели на горячих конях, грозно воздымая востры шашки и развевая усы да чубы по ветру, — и любовно провела сухой ладошкой по темной и буквально отполированной временем крышке, — энтот сундучок самого Тохтамыша видал. — Внимательно посмотрела на Стасю, кивнула укрытой простым белым платком головою. — Как предок дальний Леопольдушкин, Епифаний Крюк с другими-протчими был послан оборонять почетно хана Тохтамыша в пути его на Москву, так, почитай, уж с тех самых пор отец сыну, чи старший брат брату младшему и передает энтот сундучок. Реликвия наша родовая. — Снова погладила сундук Матвея Онисимовна. — Многоценная.
Крюки обитали в отдаленном районе Мосыкэ спокон веку прозываемом Тохтамышев стан. Название это было не менее древним, чем фамильный сундук Крюков, и связывала их одна и та же история.
После смены правителей на ордынском троне новоизбранный хан Тохтамыш лично возглавил посольство, двинувшееся к русским соотечественникам для участия в торжествах, посвященных полувековой годовщине открытия в подмосыковном сельце Коломенском, на красивом холме над рекою, первой на Москве мечети (несколько лет назад хан уверовал в Аллаха или, как на Руси тогда выражались, “обесерменился” – но немногие его подданные ему последовали), а заодно, как бы между делом – подтвердить нерушимый союз улусов в изменившихся условиях. Ибо из раздираемой кровавыми противумонгольскими усобицами ханьской империи уже хлынули в Казанский улус десятки тысяч беженцев, а до Руси, до улуса Александрийского, сия волна, в общем, еще не докатилась, и хану, который первым столкнулся с новыми вызовами времени, насущно стало согласовать с князем отношение к оным. Результатом прошедших тогда переговоров явилось предоставление беженцам одинаковых на территории обоих улусов прав, причем равных с коренными жителями вне зависимости от национальности и вероисповедания – и сие мудрое решение было, хоть князь и хан на ту пору и не ведали того, первым шагом на пути соединения Ордуси с Цветущей Срединой.
В одна тыща триста восемьдесят втором году от рождества Христова внушительный ханский поезд, сопровождаемый от границ улуса отборными отрядами козаков – одним из атаманов почетного козачьего охранения и был тот самый Епифаннй Крюк, молодой и статный козак, которого тогда звали не иначе как Епишкой, — вышел в пределы видимости мосыковских стен, на расстояние трех полетов стрелы из тяжелого лука. Русичи и ордынцы остановились на приятной равнине, одну сторону коей венчал непроходимый лес, и в два дня возвели здесь хорошо обустроенный для предстоящего праздничного пира стан, после чего стали поджидать выехавшего им навстречу из Александрии Невской князя Владимира Михайловича. Князь вскоре прибыл, и торжества по случаю встречи двух улусных владык продолжались целых две седмицы. Было выпито немалое количество ласковой медовухи и свежесваренной архи
