Баг пожал плечами:
— Наверх, наверное…
Миновав промежуточную площадку с какой-то неприметной дверью, Баг и Стася поднялись по скрипучим ступеням до самого верха; потянув за бронзовую ручку, открыли другую, более внушительную дверь и оказались в Довольно странном помещении.
Здесь пахло свежей выпечкой и… книгами. Узкие и неглубокие – на один ряд книг – шкапы перегородили помещение так и сяк, и около них стояли в изобилии маленькие столики, стулья и скамьи, на которых устроилось большое количество преждерожденных самого разного вида: собравшиеся в верхнем зале “О-го-го!”, никуда не торопясь, смотрели книги, листали книги, читали книги и одновременно с этим закусывали, пили чай и кофей, а кое-кто – и напитки покрепче, курили и негромко беседовали. Над этим всем царил искусно выполненный на шелке призыв: “Выбрал книгу – заплати в кассу!”
Оторопело застыв на пороге книжной лавки-буфета, Баг и Стася некоторое время с любопытством оглядывались по сторонам – внимания на них никто не обращал – а затем, пройдя мимо ближайшего столика, где, по соседству с сиротливой чашкой кофею, коротко стриженный молодой преждерожденный в теплом халате на лисьем меху и с серьгой в ухе сосредоточенно листал толстую, с обильными цветными картинками книгу некоего Е Воаня “Сообразное использование двенадцатиструнной балалайки в сладкозвучных отрядах. Том первый”, углубились в книжный лабиринт.
Даже бегло взглянув на полки, Баг убедился, что в “О-го-го!” есть буквально все. Любые книги. Все эти книги можно сколь угодно долго смотреть, а если понравится – и купить. А можно и не покупать, а просто так посидеть, неторопливо беседуя, со знакомыми у книжных шкапов. И Баг уже было нацелился подцепить с полки первый том последнего, незнакомого ему издания “Уголовных установлении династии Тан с комментариями Юя”, как Стася дернула его за рукав.
— Ой… Ужас какой…
Проследив ее испуганный взгляд, честный человекоохранитель увидел в простенке между шкалами большой красочный плакат: из-под надписи “Она возвращается!!!” прямо на смотрящего шел некий до крайности изможденный преждерожденный, умотанный несвежими бинтами по самый кончик носа. Тощие и, что уж там, кривые ноги преждерожденного вязли в куче неясно прорисованного хлама, костлявые, длиннее тулова руки с невыносимо отросшими ногтями сей страхолюд алчно тянул к зрителям, и по левой, украшенной замысловатым браслетом, текла неправдоподобно темная кровь. Снизу плакат украшала подпись: “Эдуард Хаджипавлов. Злая мумия-2”.
