– Нет-нет, не надо, – попросила Элоиза. – Вставайте. Простудитесь.
Она помогла женщине подняться и повторила:
– Просто нужны тряпки. Дайте мне. Пол помыть.
Женщина нахмурила лоб, подошла к невысокому комодику, провела пальцами по закрывшей его сверху вышитой салфеточке и сказала:
– Ненужные тряпки, свидетели дней,
По дому все бродят, как дети теней.
Потом выдвинула ящик комодика и стала, одну за другой, будто за хвост дохлую мышь, выкидывать старые вещи: допотопные жилетки, обрывки пончо, наволочку, мужскую кепку, бюстгальтер с оборванной бретелькой. Элоиза в растерянности подняла кепку, и из той выскользнул и шлепнулся на пол документ.
– Паспорт, – с удивлением, раскрыв, сказала Элоиза. – Ваш? Ваш, – подтвердила она, глянув внутрь. – Только Вы на фотографии… почти такая же, как сейчас, молодая и красивая. – Потом Элоиза страшно испугалась. – Надо срочно, немедленно убрать. Человек без паспорта у нас, что вымя от неизвестной коровы без самой коровы. Или цепь без козы.
Женщина улыбнулась. Элоиза взяла женщину за локти и посадила в комнате на стул. Потом, не решаясь поискать в темной комнате тапки, положила ей под ноги рваный бюстгальтер и начала аккуратно складывать в шкафчик вещи. Под конец она положила прямо перед глазами женщины паспорт в кепку и сообщила:
– Вот. Вот паспорт. Кладу обратно. В кепку. И туда же, на самое дно. В сохранности. Вот.
Она, правда, не сообщила в отдельности женщине, что, производя манипуляции, как ловкий фокусник, с кепкой, заглянула на странички штампов. Ей страшно хотелось подглядеть дату рождения чудного человека Июлия, и она увидела ее. Это было завтра. Еще удивительней оказался на секунду мелькнувший перед Элоизиным взглядом штамп перемены фамилии. У странной матери барабанщика кое-когда была другая, звучная и решительная фамилия. Не такая, вроде Беляр. Крайне озадаченная, девушка оставила себе старую наволочку, развела воду и ожесточенно принялась за работу. Потом совсем упрела в толстой длинной юбке, скромно сказала "извиняйте", стянула ее, аккуратно расположив на спинке стула, и, подоткнув комбинацию, с бешенством опять набросилась на грязный паркет.
– А у Вас сын очень хороший, – в какую-то минуту не выдержала и поднялась отдохнуть. – Очень.
– Кто знает? – спросила женщина. – Разве так просто?
– Да, – подтвердила девица. – Очень. Я знаю. Другая скажет – увалень неловкий, застенчивый чудак. Ни толку, ни проку по жизни скакать. А я скажу – дуры. Человек нежный просто. Мы зверей-то уж повидали. Парень, если гантелями займется, у него все в силу уйдет. Вся излишняя мягкость. Будет настоящий силач и… кому опора. Мы уж знаем…ак эти бугаи… на все им плевать. Он и умный у вас – и учится студентом, и людей любит. Потому что хочет, чтобы по всей стране цвели белые яблоки, и под ними ползали звонкие дети и шмели. А мы уже насмотрелись, кто только под себя рвет. Девки любят иногда – когда их парень под себя и под нее все рвет, а потом ревут и коленки кусают – когда эти рвачи и их изорвут и кинут. Простая наука.
