Тем не менее она вздрогнула.
— Нервничаете? — спросил Саймон. — Напрасно. Я не набрасываюсь на свои жертвы. Предпочитаю заставлять их ждать. И сгорать от желания.
Почему никто не предостерег ее от этого человека? Все деревенские жители в один голос говорили, что он обаятельный, дружелюбный и сдержанный. Оливии и в голову не приходило, что его дружелюбие напоминает дружелюбие тигра, вознамерившегося пообедать.
— Тогда все в порядке, — поспешно сказала она, — потому как ни ждать, ни сгорать от желания я не намерена. Вы нашли мой дневник?
Саймон вынул из-за спины левую руку.
— Это он?
Оливия уставилась на изгрызенную книжку, которая когда-то была ее единственным утешением и средством не сойти с ума.
— Да, — сказала она и взяла дневник. — Боюсь, что так. У вашего Риппера очень крепкие клыки.
— Верно, — кивнул Саймон. — Прошу прощения. Видели бы вы, что он в прошлом году сделал с рождественскими открытками…
Оливию рождественские открытки не волновали. Зато ее волновало, что этот пес сделал с ее дневником. Однако жаловаться не приходилось: она сама потеряла его в чужом лесу. Женщина наугад раскрыла книжку и облегченно вздохнула. Текст оказался неповрежденным. Она подняла голову, собираясь поблагодарить Саймона и учтиво откланяться.
Но выражение глаз Себастьяна заставило ее остановиться и вспомнить свои прежние подозрения.
— Вы… вы не… — Она тяжело вздохнула. — Вы читали его? Я имею в виду дневник?
Ради бога… Она действительно не вынесла бы, если бы этот богатый, удачливый, хладнокровный и насмешливый незнакомец узнал все подробности ее несчастного брака — то, как ее радость и оптимизм постепенно сменялись скорбью и как, в конце концов, она не смогла спасти Дэна от краха.
Она стояла молча, надеясь лишь на то, что Саймон не догадается о ее тревоге по мертвенно-бледным пятнам на щеках, которые появлялись именно тогда, когда она хотела казаться спокойной и хладнокровной, или по отчаянной мольбе в глазах.
Он глядел на Оливию из-под полуприкрытых век и медлил с ответом, пока она едва не заплакала от ужаса и досады.
— Пожалуйста… — прошептала она. — Вы читали его?
Вместо ответа он подошел к неразожженному камину и оперся локтем о белую резную полку.
— Одни дырки, — заметил он, хмуро глядя на работу Риппера. — А что, это для вас так важно?
— Я… — Да, важно. Но она не собиралась признаваться в том, насколько важно. Зачем подвергать себя еще большему унижению? Она беспечно пожала плечами, хотя была напряжена как струна. — С какой стати? Так вы читали его или нет? — Увы, на последнем слове у нее сорвался голос.
