Ваши дела могут не идти, в вашей жизни могут быть проблемы, потому что вы не принимаете своих детей. Вы ставите себя выше их, считаете себя умнее, образованнее, опытнее. Считаете, что родили их, поэтому они ниже, а вы выше, они бесправны, а вы правы во всем, что они вам по гроб жизни обязаны за ваши благодеяния по отношению к ним, вы ведь их кормите, поите и растите.
Ухаживая за ребенком, вы, таким образом, всего лишь отдаете дань уважения, свой долг родителю! (Кстати, не зря существует традиция называть детей в честь бабушек и дедушек.) Ваш ребенок родил вас, вы существуете только благодаря тому, что он вас родил. Со стороны это не видно, тем не менее это так. Взгляните на своих детей, как на своих родителей и учителей, и тогда в вашей жизни все начнет налаживаться.
Когда люди поймут, что они не только рождают детей, но и сами существуют лишь благодаря своим детям, что те дают им возможность жить и учиться любви, открытости и непосредственности, законы об охране детства уже не понадобятся. Дети займут равноправное положение в обществе вместе со взрослыми.
Итак, положение дел с родителями и детьми следующее:
Ребенок рождает своих родителей, чтобы родиться самому.
Родители рождают ребенка, чтобы родиться самим.
Имея дело с ребенком, вы имеете дело с его родителями. Воздействуя тем или иным образом на ребенка, вы воздействуете на его родителей.
И наоборот. Воздействуя на родителей или на одного из родителей, вы воздействуете на ребенка.
Понятно, что речь здесь идет также и о невидимых связях.
Когда-то давно в Китае жил некий Чжуан-Цзы, Учитель Чжуан, который, как и Лао-Цзы, считается одним из основателей даосизма. С ним однажды произошла следующая история: он заснул, и ему приснилась порхающая среди цветов бабочка. И он не понимает, то ли это бабочке снится, что она — Чжуан-Цзы, то ли Чжуан-Цзы снится, что он — бабочка. Эта знаменитая история до сих пор озадачивает тех, кто исследует психику человека.
Некогда в молодости я был влюблен в одну девушку. У нас была взаимная любовь. Как часто случается в жизни, мы расстались. Прошло много-много лет, и мы опять встретились — она позвонила мне, прочитав одну из моих книг. Мы сидели в ресторанчике и беседовали о нас, о том, что произошло с нами за эти годы.
Во время нашей беседы мне пришла в голову мысль, что завтра я улетаю и она поедет в аэропорт провожать меня. Одновременно с этой мыслью ко мне пришла другая мысль, что это уже было когда-то. Когда-то она меня уже провожала — или это я ее провожал? Передо мной встала картина аэропорта, но, как ни старался, я не мог вспомнить, кто кого провожал, — картины смешивались. Я видел, что я — и провожающий, и провожаемый, я иду к трапу самолета, а она смотрит на меня в окно, и я же стою в зале аэропорта, глядя в окно, как она идет на посадку.
