Психоаналитик, однако, заметит, что выражение индивидуумом определенной эмоции само по себе ничего не говорит о том, что значит для него эта эмоция. Часто упоминается о коммуникативном намерении экспрессивного поведения, при этом нередко игнорируется влияние чувств на восприятие и мысли: то есть то, что эмоция и связанная с ней идея, возникшая у наблюдателя, могут привести к ошибочному пониманию другого человека, как зачастую и случается.
Современные неврологические исследования, о которых можно прочесть в обзоре Шварца (1987), показывают, что аффекты и аффективные действия имеют совершенно определенный неврологический базис. Можно сказать, что с аффектами связаны анатомически конкретные нервные цепи; что доступные восприятию, ощутимые сопутствующие проявления аффектов связаны с нейрофизиологической активацией частей мозга, включая гипоталамус; лимбическую систему, средний мозг и варолиев мост; что сопутствующие паттерны лицевых, позиционных, звуковых, висцеральных реакций и действий представляют собой связанные с аффектом и интегрированные в подкорке компоненты единой моторной реакции. Пытаясь провести связь между неврологией и психоанализом, Шварц выдвигает идею, что эти паттерны приобретают для человека психологическое значение в результате различных процессов научения.
Когнитивная сторона аффектов также много исследовалась. Лазарус, Коллер и Фолкман, например, утверждают, что эмоция – это «продукт когнитивной активности», вызывающий как импульсы действия, так и паттерны соматических реакций (1982, стр. 229). Но проблема большинства когнитивных исследований аффекта состоит в том, что они не рассматривают бессознательный аффект. Стремясь учесть в своей концепции наличие и важность бессознательного мышления, Розенблатт (1985) принимает системный подход и рассматривает аффект как субъективное переживание процессов обратной связи, действующих в многочисленных мотивационных системах. Лингвистически исследовалось взаимное влияние аффектов и языка.
Шапиро (1979) дает полезное описание процесса кодирования аффектов в речи и их раскодирования слушателем; «эмоциональная музыка» речи или ее отсутствие рассматривались в других работах (Deese, 1973; Sifneos, 1974; Edelson, 1975). Шафер предположил, что клиницист сосредотачивается на активном намерении за пассивными метафорами. Это привело его к убеждению, что аффектам, по существу, соответствуют наречия, например: говорить сердито (1976, стр. 169); что эмоции не могут переживаться (стр. 301); что эмоции у довербальных детей являются результатом их действий и лицевой экспрессии (стр. 354-356). (Это напоминает взгляды Томкинса, обсуждавшиеся выше.)
