Топлин предположил, что способность использовать малые количества тревоги и других аффектов как внутренний сигнал конфликта или опасности начинается с материнской реакции на аффективное поведение ребенка (1971; также Ritvo, 1981). Структурализация и эффективное оперирование сигнальной функцией, однако, гарантируется только своевременной и содержательной реакцией матери на экспрессию чувств младенца и связывающим поведение с действием, уменьшающим стресс и обеспечивающим комфорт и безопасность, и, таким образом, поддерживающим чувствительность и саморегуляцию функций Эго. Первый успех таких попыток матери становится очевидным, когда восьмимесячный младенец начинает утилизировать материнские аффективные сигналы как индикатор опасности или безопасности в социально значимых отношениях.
Конфликт анально-воссоединительной фазы возбуждает аффективное состояние и повышает потребность в матери, уравновешивающей фрустрации и удовлетворения ребенка. Все больше и больше ребенок начинает чувствовать страхи объектных отношений, упоминаемых Фрейдом: страх потери объекта, страх потери любви объекта, страх быть наказанным объектом. Эти фантазии наделены общим предчувствием опасности, связанным с представлением о матери. Для ребенка безопасность зависит от внешнего ощутимого присутствия матери. Итак, он считает, что она способна предотвращать состояние всеохватывающую беспомощность является источником стабильности.
Если мать не охвачена требованием ребенка или стрессом, она может ответить на его смещение чувств таким образом, чтобы установить баланс между терпимостью по отношению к удовлетворению влечений и подходящим компромиссом. Таким образом, регулирование баланса редуцирует стресс, обеспечивает формирование терпимости по отношению к фрустрации и самокопирующий механизм, уверяет ребенка в стабильности материнской любви, благоприятствует интернализации, и вносит свой вклад в развитие способности контролировать аффект. Без периодических вмешательств, материнской эмпатии, регулирующих реакций, в которых есть потребность, как в высшем Эго, тревога может разрушить функционирование Эго и создаст состояние беспомощности и ощущение потери либидной связи с объектом (например – вспышки капризов ребенка) (York & Weisberd, 1976). Таким образом, мы полагаем, что всеохватывающая беспомощность – это проявление травматической тревоги, как первоначально писал Фрейд.
Катан (1961) обращал внимание на важный аффект – регулирующую функцию языка. Если слова могут быть наложены на аффективный опыт, что-то, что обозначает родительские чувства, ребенок начинает распознавать, внимать, увеличивать понимание своих чувств. Сообщение, что данный поступок более приемлем в другое время, дает возможность отложить его. Желаемое общение может быть установлено, и эго-мастерство и самоконтроль будут сосуществовать благодаря чувству гордости. Если ребенок не сумеет научиться адекватной вербализации аффектов, может развиться несоответствие между силой и сложностью аффективных состояний и способностями их выражения. Если нет нужных слов, ребенок может положиться на действия или на другие формы выражения; в таких условиях существует минимум возможностей отложить импульсивное действие, что подрывает эго-мастерство, усиливает конфликт с окружением и развивает, а не предупреждает состояние, в котором ребенок склонен повторно впадать в беспомощность и подпадать под власть аффектов.
