— Оскар?
Либерман появился снова с японской шкатулкой в руках.
— Я совсем про нее забыл. Хаусман должен был найти ключ.
Либерман слегка встряхнул ларец.
— Там что-то есть. — Он поставил шкатулку на стол, и мужчины переглянулись.
— Итак? — произнес Либерман.
— Я думаю, ее нужно открыть, — сказал Райнхард.
Он подошел к двери в коридор и крикнул:
— Хаусман!
Через несколько мгновений появился его помощник. Он вошел в комнату и слегка поклонился:
— Инспектор. Герр доктор.
— Хаусман, вы нашли ключ от этой шкатулки? — спросил Райнхард.
— Нет, господин инспектор, — ответил Хаусман. — У фройляйн Зухер никогда не было ключа, и она говорит, что ни разу не видела, чтобы шкатулку открывали.
— Может быть, это потому, что здесь тоже какой-то фокус, — сказал Либерман.
Хаусман посмотрел на Либермана, не зная, как реагировать на его заявление.
Райнхард подозвал Хаусмана к столу.
— Вскройте ее.
Хаусман вытащил из кармана перочинный ножик и начал взламывать шкатулку. Тонкое лакированное дерево легко поддалось.
Либерман шагнул вперед и открыл крышку. Он чувствовал, как Райнхард и Хаусман выглядывают из-за его спины.
Внутри на бархатной подстилке лежала маленькая каменная фигурка. У нее было тело собаки, раскосые глаза, квадратной формы уши и изогнутый хобот. А самым примечательным в этой фигурке был длинный раздвоенный хвост.
— Боже, что это такое? — спросил Райнхард.
— Не знаю, — ответил Либерман, — но она выглядит старинной. Наверное, антиквариат.
Он вынул фигурку из шкатулки. Несмотря на небольшой размер, она оказалась довольно тяжелой. Тут он заметил маленький ключ, торчащий из стенки ларца. Статуэтка была заперта в шкатулке изнутри.
— Но зачем мне ложиться?
— Потому что я хочу, чтобы вы расслабились.
Мисс Лидгейт сидела на кушетке. Закинув ноги, она медленно легла. Едва коснувшись головой подушки, девушка начала вертеться. Она не могла найти удобное положение из-за волос, собранных на затылке.
— Я не могу так расслабиться…
Голос у нее был немного раздраженный. Она снова села и, вытащив множество шпилек, ленточек и сняв сетку, освободила волосы. Они лавиной хлынули ей на спину — огненного цвета масса с красновато-коричневыми и медными прядями. Либерман удивился, что столько волос можно так искусно скрыть. Она снова легла.
— Так лучше.
— Если хотите, можете закрыть глаза.
Но ее глаза остались открытыми и следили за доктором.
— Мисс Лидгейт, — вздохнул Либерман. — Вы не должны смотреть на меня. Не напрягайте глаза.
