Мужчина, шедший первым, остановился рядом с Уберхорстом.
— Карл? Это правда? Лотте?
У него был насыщенный бас, глубокий и звучный.
Уберхорст кивнул и проскулил:
— Да, это правда. Она мертва.
— Боже мой! — пророкотал здоровяк. Затем, взглянув на Райнхарда, он добавил: — Простите, инспектор?
— Райнхард.
— Инспектор Райнхард. Моя фамилия Брукмюллер, Ханс Брукмюллер. Он снял перчатку из телячьей кожи и протянул руку. Райнхарда удивило, насколько сильным было его пожатие.
— Полицейские внизу сказали… — Брукмюллер предпринял неудачную попытку понизить голос, — что фройляйн Лёвенштайн застрелена.
— Да, — ответил Райнхард. — Застрелена.
— Когда? Когда это случилось?
— Прошлой ночью или ранним утром.
— Невероятно.
Брукмюллер пошел по коридору.
— Герр Брукмюллер! — крикнул Уберхорст. Крик был громким, в нем звучало какое-то безумие.
Брукмюллер остановился и оглянулся.
— Не ходите туда, — сказал Уберхорст. — Это ужасно, настоящий кошмар.
Брукмюллер поймал взгляд Райнхарда.
— Понятно, — произнес Брукмюллер. Затем, махнув рукой в направлении двери, добавил:
— Если это поможет, инспектор… Я мог бы…
— Нет, — ответил Райнхард. — В этом нет необходимости. Тело уже опознано.
Брукмюллер подошел к Уберхорсту и положил ему на плечо тяжелую руку.
— Друг мой, — сказал он, сжав руку.
Уберхорст вздрогнул.
Райнхард повернулся к другому мужчине, «импресарио», стоявшему у двери в спальню. На нем было потрепанное меховое пальто поверх поношенного шелкового костюма, на шее был повязан красный шелковый галстук, из жилетного кармана на черной ленточке свисал монокль. В руке он держал трость. Широкое плоское лицо говорило о том, что в жилах этого человека текла азиатская кровь. Общее впечатление чужеродности подчеркивали усы, подстриженные в восточном стиле и свисавшие к подбородку, а также маленькая заостренная бородка. Он стоял абсолютно неподвижно, бесстрастно выдержав изучающий взгляд Райнхарда.
— Прошу меня простить, инспектор, — сказал Брукмюллер, и его громоподобный голос заполнил все помещение. — Позвольте представить вам графа Золтана Заборски. — Почувствовав, что необходимо пояснение, он добавил: — Мы прибыли сюда одновременно. — Это прозвучало так, как будто Брукмюллер хотел подчеркнуть, что они пришли не вместе.
Граф еле заметно кивнул и поднял трость, набалдашник которой представлял собой небольшую золоченую голову ягуара с оскаленной пастью. Он двинулся вперед неспешной развязной походкой.
— Тело находится в гостиной? — По-немецки он говорил с сильным венгерским акцентом.
