Все сонеты Шекспира | страница 27



Душа моя в тюрьме груди твоей,
но душу друга дай мне под залог
моей души, чтоб от твоих плетей
конвой мой душу друга уберёг.
Но весь я твой в узилище твоём
и сам расстался со своим добром.

CXXXIV

Согласен я, что он отныне твой,
а я в залоге у твоих страстей
и продаю себя, чтоб «я другой»
назад вернулся, к радости моей.
Но против ты, и он неволе рад,
корыстна ты, а он непогрешим:
он брал взаймы, чтоб мой вернуть заклад,
связав себя ручательством своим.
Ты всё взяла с лихвой, как ростовщик,
исполнив красоты своей устав,
и по суду мой друг и твой должник
мне изменил, права мои поправ.
Он не со мной, но мы в твоих руках:
он выкупил меня, а я в цепях.

CXXXV

Мы пред тобою — твой желанный Вилл,
в придачу Вилл и Вилл в лице моём…
Своим желаньем я тебя смутил,
мечтая жить в желании твоём.
И ты, чьему желанью нет границ,
моё хоть раз не поместишь в него?
И, снисходя к желаньям разных лиц,
желанья не осветишь моего?
Как ни обильны влагою моря,
дождями умножаются они,
и ты, своим желанием горя,
моё желанье с ним объедини.
Чтоб никого отказ твой не убил,
ты знай: все — это я, твой верный Вилл.

CXXXVI

Душа твоя слепая не со мной,
но пусть я буду твой желанный Вилл,
чтоб я, воспринят всей твоей душой,
ходатайство любви осуществил.
Присвоит Вилл любви твоей дары,
что были всем желанны до него,
хотя в таких делах до сей поры
для нас один не значит ничего.
В толпе других считай меня ничем,
но для души бери меня всего.
Моё ничто тебе приятно тем,
что в нём есть всё для счастья твоего.
Влюбись в моё прозванье что есть сил,
а в нём — желанье, твой желанный Вилл.

CXXXVII

Мешает мне Любовь, глупец слепой,
увидеть то, что вижу наяву.
Не красота взор ослепляет мой,
а то, что красотой не назову.
Влекомый ложью по морям страстей,
где не один скитался экипаж,
мой взор в неверной гавани твоей
моё же сердце взял на абордаж.
Но почему фамильною землёй
оно считало пастбище для всех?
Или мой взор, обманутый собой,
окутал чистой правдой грязный грех?
Я словно погружён в чумной туман:
глаза мне лгут, и на сердце обман.

CXXXVIII

Когда она мне лжёт, что целиком
из правды состоит, я верю ей.
Я ей кажусь неопытным юнцом,
невеждой в мире каверзных затей.
Сочтя, что молод я в её глазах,
хоть виден ей закат моей весны,
я поощряю фальшь в её речах:
для нас обоих в правде нет цены.
Что ж мы признать с любимой не хотим
её притворство и мои лета?
да, но любовь идёт и пожилым,
и любит слыть правдивой красота.
На ложе нашей лжи ложится лесть,
и льстят грехи нам, чтоб не надоесть.

CXXXIX