— Только надо очень быстро, — проговаривала Ольга. — Он москвич, этот покупатель, торопит нас. Завтра с утра к нотариусу… иначе мы не успеем оформить кредит… и квартира от нас уплывет… а мы к ней уже присмотрелись, попривыкли… Понимаете?
Как не понять! Дело спешное, промедление смерти подобно.
На другой день поутру я подписал у нотариуса доверенность на имя племянницы. А через недолгое время узнал, что Ольга расторопно оформила нужные документы и столь же расторопно продала дом, наше общее наследственное владение. Продала не за ту цену, что называла — нет! — за гораздо большую. Я получил не половину, причитавшуюся мне, наследнику, вопреки прежнему страстному заверению — “Пополам! Пополам!” — а лишь десятую часть…
Передавали мне потом слова ликующей племянницы моей:
— На наш век простаков хватит!
Так она говорила своим коллегам в бюро по продаже недвижимости.
И там она видела полное взаимопонимание.
Теперь, если мы встречаемся в городе, она отводит глаза и спешит прошмыгнуть мимо, не останавливаясь.
Тот забавный случай с мышью в кошельке снова и снова вспоминается мне. Мы, невольные свидетели, смеялись, а на лице женщины, хозяйки кошелька, было омерзение и брезгливость. Я ее мысленно осудил тогда: чего уж так-то! Мышки такие славные — хитренькие, проворные...
Однако ныне я испытываю то же чувство брезгливости, от которого не могу избавиться.
Пуханов Виталий Владимирович родился в 1966 году в Киеве. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. С 2003 года — ответственный секретарь молодежной литературной премии “Дебют”. Автор трех книг стихов. Живет в Москве.
* *
*
Ничто не длится вечно — ни любовь, ни смерть,
И только одиночество бессмертно.
Я тоже думал так. Боялся не успеть
Вниз по реке спуститься незаметно.
Не то чтобы горька, не то чтоб глубока —
Как смерть, крепка и, как любовь, тревожна
Беспомощным певцом воспетая река —
И переплыть нельзя, и выпить невозможно.
Да, это — лишь слова, но где еще искать
Бессмертия, пока мы живы?
Чем сердце утомить, чем горло полоскать
И рвать на веслах жилы?
Ведь где-то собрались уплывшие давно
Д. Н., А. Е., В. К., Б. Р. и остальные.
И делят одиночество одно,
Любимые и, может быть, живые.
* *
*
Динозавры не вымерли. Они здесь.
Их миллионы, может быть — миллиарды.
Резиновые, надувные, механические,
Могут сказать жалобное “пи” в руке ребенка.
Покорные детской воле, любимые игрушки.
Ты никуда не исчезнешь.
Горькие мысли твои и ночные страхи
