Ну, насчет богатого старичка она, конечно, шутила. Впрочем, согласитесь, в каждой шутке есть доля совсем не шуточного смысла.
— Муж водительские права получил, — с гордостью сообщила Ольга знакомым. — Таксистом будет работать.
А еще через какое-то время уже другим тоном — со злостью:
— Шлюх по ночам развозит… Из ресторанов, из дискотек, с каких-нибудь гулянок.
В семье у них начался разлад. А как таковому не быть?От лукаваго сокровища износится лукавое…и ничего иногоизноситьсяне может.
Она страшно ревновала своего мужа, развозящего поздно ночью гулящих девок послеработы. Чтобы отвратить его от пагубного плотского влечения, артистически падала в обмороки, когда он возвращался утром в подозрительном состоянии.
— Я этак сползаю по стенке, сползаю… и падаю, — увлеченно рассказывала она подругам. — Он начинает вокруг меня бегать… брызгать на лицо водой.
Изменщик-муж догадывался об ее притворстве, однако каждый раз все-таки пугался: ладно, если притворяется, а если и впрямь возьмет да и помрет, как умерла ее мать? Кому он будет нужен, вдовец с двумя детьми?
Пытаясь воздействовать на своего неверного супруга, Ольга решила: клин клином вышибают! И вот просила кого-нибудь из знакомых автовладельцев в условленное время посигналить вечерком как раз в то время, когда муж дома. Тут она распахивала окно, махала приветственно рукой — “Иду, иду!” — быстро собиралась и отъезжала на чужой машине квартала за два. А там уж шла к кому-нибудь в гости.
Не знаю, страдал ли ее супруг от таких ееизмен, но, подвыпив, звонил тестю в Ковров:
— Заберите от меня вашу дочь! Она мне не нужна!
Я могу только предполагать, что отец отвечал со свойственной ему твердостью:
— Как это “заберите”? Она твоя жена…
Ольга же все более увлекалась бытовым лицедейством — оно приносило ей некоторые выгоды. Вот приходила к соседке или подруге и с самым жалким, самым сокрушенным видом сообщала:
— А у меня какое несчастье-то!
Тут она делала паузу, бросала испытующий взгляд на добросердечную подругу.
— Что такое? — испуганно отзывалась та. — Что случилось?
— Мне детей покормить нечем. Сейчас придут из школы — хотела оладышек напечь… а у меня ни яичка, ни ложечки сметанки…
Подруга, вздохнув, давала ей и яичко, и сметанки. На другой день сцена повторялась: нужно было “немного мучки тесто развести” или “чашечку сахарного песку”. На Ольгу дивились, меж собой поговаривали:
— Даже среди уголовников на зоне это называется крысятничеством. Таких людей презирают, брезгуют ими. Это даже там, среди явных преступников!
