— Счас.
И не трогалась с места. Если же та настаивала, лицо внучки приобретало неприятное выражение, и явственно проступало, какая это некрасивая девушка. Но если она улыбалась, то становилась вполне миловидной. Что у нее на душе и что в голове — неведомо, она никак себя не проявляла. Пожалуй, скрытность была главной чертой ее характера.
Старшая сестра, Оля, была столь же самовлюбленна и тоже считала себя красавицей. Она отличалась от младшей сестры тем, что всегда изображала из себя этакую барышню, утонченную натуру, давая понять, что-де она профессорская дочка, то есть из интеллигентной семьи, прямо-таки идеал девушки: мол, хороша собой, скромна, умна, благовоспитанна. Она именно изображала это, делала такой вид, и к тому были у нее способности.
В ответ на ворчание бабушки обе внучки только улыбались с легким пренебрежением: мол, ты женщина темная, неграмотная, а мы-то почти учительницы — говори что хочешь, нам наплевать.
Но молодые организмы требовали пищи!
— Бабушка, мы поесть хотим, — время от времени жалобно говорили внучки.
— Поесть! — удивлялась та. — Ведь недавно ели. Ну, вон макароны разогрею… или крупеник.
— Бабушка, мы не хотим макаронов… а крупеник вчерашний, он уже кислый.
— А что же я вам дам! — сердилась бабушка. — У меня ить разносолов нету. Вон картошку варите да и ешьте!
Однажды не выдержала, обратилась к ним с нескрываемой досадой:
— Когда же вы уедете! Дайте мне спокою.
А внучки переглядывались да усмехались в ответ и домой, к мачехе, ехать не хотели.
За летние месяцы старушка так уставала от них, что жаловалась мне:
— Приехали и живут, денег не тратят… Где же мне их прокормить на мою-то пенсию! А Виктор словно не замечает…
В доме моего покойного дяди в это время уже происходила тихая драма по разделу движимого и недвижимого имущества — невидимые миру слезы. Наследники — сын и дочь — определили этак навскидку цену отцовской недвижимости, разделили ее вроде бы честно-благородно пополам, но только на словах. Брат пообещал выплатить сестре ее долю, но это потом, опосля, как он выражался, после чего вступил во владение всем домом. Вступить-то вступил, но долг сестре не выплачивал, поспешил кое-что перестроить в наследственном владении, подремонтировать и тем самым закрепить свои права, которые таким образом становились уже преимущественными правами.
— Тебе деньги, что ли, нужны? — грозно спрашивал он у сестры. — Ишь, вынь да положь ей! Занетерпелось, мать твою так. Откуда я тебе их возьму?
