— Нет уж, спасибо.
— Тебе не нужна выставка?
— Мне плевать на выставки.
— Тогда на хрена ты постоянно фотографируешь?
Виталий не понимал действий, которые ничем не заканчивались и не имели определенной цели.
— Мне нравится процесс, — отрезала Валентина.
Когда они выходили из кофейни, пожилой гардеробщик, глядя, как Валентина оборачивает голову платком, вздохнул:
— Прямо пиши вас…
Она извлекла из кармана мятую бумажку и вложила в руку гардеробщика. Он склонился в поклоне. А ведь раньше это все было непредставимо, непредсказуемо — казалось, Россия Гоголя закончилась, и никто не станет тебе кланяться, продав за мелочь никчемный комплимент. Слуги. Баре. Что гаже, что грустнее?
Валентина глянула в окошко сотового — сообщение от Сергея: “Скажи мне, где ты”. Неверными утренними пальцами, изнуренными от сигарет, она набрала: “Когда я буду нужна, я позвоню”.
Ответ пришел через минуту: “Поражаюсь твоей жестокости”. Она хмыкнула, сунула сотовый поглубже в карман.
Виталий открыл перед ней стеклянную дверь. На ледяном крыльце курил охранник, выдувая в морозный воздух пар своего дыхания и сигаретный дым. Он скосил глаза на парочку, слегка посторонился, давая дорогу.
Виталий нажал на кнопку брелка — машина, вспыхнув оранжевыми огоньками, разблокировала двери. Валентина не знала, как называется подобный автомобиль, но знала, что это дорогая модель. В салоне торчал запах кожи.
Она села рядом с водителем и засмотрелась по сторонам. Москва в неоновом льду плавилась, как жидкое стекло, и стекала куда-то в решетки неведомой глобальной канализации за горизонтом.
C:\Documents and Settings\Егор\Мои документы\Valentina\Livejournal
Varnitsy.doc
Автобус, идущий из Борисоглебского монастыря в Ростов, сломался на том повороте, откуда до Варниц оставалось полтора километра. А еще решали, ходить в Варницы или не ходить.
Там, на деятельном беспорядке стройки, заговорили с послушником Николаем. На вид ему можно было дать двадцать семь, тридцать пять... Тогда и то и другое казалось им одинаково солидным. Худой, а лицо гладкое. Волосы седеют — странно, двумя полосами. Валентина расправила плечи, он сказал:
— Правильно, грудь вперед!
Через некоторое время они болтали, как будто давно знали друг друга.
Николай говорил:
— Как вы узнаете истинную веру? Как вы узнаете истинных друзей? Заболели вы, как можете вы понять, кто истинный друг, а кто нет? Друг придет в больницу. Пусть от вас, ну, будем говорить, пованивает, друг придет. Православные гибли за Святую Русь и убивали врагов, хотя в Писании сказано: не убий. Потому что ваш друг за вас глотку перегрызет, когда вас будут насиловать и убивать. Он не станет стоять в стороне и говорить: подставь левую щеку. Это и есть православие. Все остальное — кривославие…
