Стыдитесь, Леонид Максимович! Вы написали неправду. Вы придумали к нам рифму, взятую у какого-то старого, древнего поэта вроде Пастернака. Она так же уместна, как церковнославянский язык”.
Подобным безапелляционным образом учили Леонова и готовили его к новому роману. Чтоб, значит, понимал, что тут у нас уместно, а что — совсем нет.
И он начал писать этот роман, в сентябре 1933-го.
Георгий Адамович по другую сторону советской границы пишет в те дни о Леонове, ставя планку ему максимально высокую: “…Леонов, мне кажется, все-таки крупнее и значительнее как художник, чем Шолохов.
В нем есть беспокойство, которое рождается только присутствием мысли.
В нем есть „дрожжи” <…> Леонов способен написать сто или двести плохих и лживых страниц, но вдруг „взлетит” и в нескольких строках искупит все свои грехи”.
Ну, для кого искупит, а для кого — новые обретет.
(Окончание следует.)
Никита Иванов родился в 1989 году в Екатеринбурге. Учился в местном университете на факультете искусствоведения и культурологии. Работал бортпроводником, барменом. Ныне – менеджер в рекламном агентстве. В 2008 году был удостоен Специального приза жюри Всероссийской премии “ЛитератуРРентген”. В “Новом мире” публикуется впервые. Живет в Екатеринбурге.
* *
*
Мой сосед Костик
жарит куриные крылышки в ресторане “Ростикс”
с утра до вечера по причине сдельной оплаты,
и все равно денег не то чтобы мало, но маловато.
Поэтому Костик еще торгует тапками среди ограниченного контингента.
До некоторого момента
он продавал таблетки только знакомым.
Брат Кости десять лет назад две недели валялся в коме,
а потом, конечно же, умер от передоза.
Костику было восемь, он попросил у Деда Мороза
другого брата.
Без результата.
Мать Костика всегда хвастается при встрече,
что время ее как-то специально лечит,
что Костик, хороший мальчик, слова против не скажет,
работает, учится, купил компьютер, все матери объяснит, покажет.
Она работает продавцом в киоске “Цветы”.
В ее прошлом образование, муж, мечты.
В настоящем — телевизор и ложь.
Ее любимая фраза — “Костика моего не трожь!”.
А новая партия тапок у Костика — редкостное говно.
Мажет, дает откат на самое дно.
Кто-то стукнул поэтому на него в ОБНОН.
И тут начинается страшный сон:
в квартиру вламываются люди в черном.
Мать Костика садится на пол со стоном.
В мониторе у Кости вдруг появляется девушка неописуемой красоты
и кричит по-английски: “Менты! Менты!”
* *
*
С моим другом Федей приключилась напасть.
