В те же дни происходит одно из самых важных для него знакомств той поры: с художником и сказочником Степаном Писаховым, оказавшим на раннюю прозу Леонова влияние определяющее. Та сказовая леоновская манера, которую некоторые исследователи возводят к влиянию Ремизова, наследует, конечно же, живому языку Севера, впервые столь тонко услышанному именно Писаховым.
Писахову в 1918-м было 39 лет. Сын Года Пейсаха, крестившегося и ставшего Григорием Писаховым, он родился в Архангельске, уехал сначала в Казань, а затем в Петербург учиться на художника, в 1905 году за участие в революционных событиях был лишен права продолжить образование. Осенью того же года попал в Иерусалим, остался без гроша, служил писарем у архиерея в Вифлееме; получил разрешение у турецких властей на право рисовать во всех городах Турции и Сирии, оттуда уехал в Египет… затем была Италия, Греция, Франция. В Париже почти целую зиму занимался в Свободной академии художеств.
Участвовал в войне, послужил ратником ополчения в Финляндии, в 1916-м был переведен в Кронштадт, где встретил Февральскую революцию и поработал в Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов. Демобилизовался и в 18-м году вернулся в Архангельск.
Писахов знался с Максимом Леоновичем (последнего вообще весь город знал и уважал). В те годы Степан Григорьевич начал сочинять сказки, и две из них уже были опубликованы в “Северном утре”.
Для Леонида знакомство с Писаховым было душевной радостью.
3 мая 1918-го с анонсом на первой полосе был опубликован очерк Леонида Леонова “Поэт Севера” с подзаголовком “У художника С. Г. Писахова”.
“...Маленькая комната, на стенах и мольбертах небольшие холсты с широкими смелыми мазками, — так описывает Леонов увиденное, — Степан Григорьевич любезно показывает этюды <...> И тогда как-то незаметно чувствуешь, как идешь по мутно-зеленому ковру тундр, по ледяному паркету новоземельских скал”.
Писахов поделился с любопытствующим юношей рассказами о Новой Земле, показывал не только картины, но и фотографии: минареты Стамбула, римские соборы, Сахару...
Договорились о том, что Писахову необходимо устроить выставку в Архангельске. Леонид стал помогать своему новому другу, который, несмотря на молодой, в сущности, возраст, воспринимался едва ли не как старик: с такой-то, вместившей десятки стран и сотни встреч, биографией!
Сошлись они, кстати, и в политических взглядах: Писахов не скрывал, что с нетерпением ожидает “союзников”, в большевиках же видел он натуральных разбойников.
