Бог обещает. Жанка видит этот его жест обещания так же ясно, как вы видите Жанку. Её сердце вдруг становится спокойным и сладким, как плод манго. Жанка вскакивает с постели и включает в комнате свет. Её переполняет радость ожидаемой победы. Ещё немного. Немножечко. Крошечка времени, а потом — выстраданное счастье.
Жанка открывает платяной шкаф, берёт оттуда любимое платье и кружится с ним посреди комнаты. Мчит к зеркалу в ванной, долго рассматривает себя в профиль и анфас, и ей кажется, что большей красавицы нет на всём белом свете. По крайней мере в Мироновке — точно. И в Вене. Как Жанка не замечала этого раньше? Ведь она красива. Очень красива.
— Я поняла тебя, Боже, — шепчет Жанка, подкрашивая губы бордовой губной помадой, — я всё поняла, дважды повторять не надо.
Жанка достаёт из потрёпанной, посыпанной блёстками косметички тушь и тени для век “Ruby Rose”.
— В последнее время я совсем за собой не слежу, это правда. Честно говоря — этими тенями я ни разу так и не пользовалась. Купила их на свадьбу племянницы, но в день свадьбы шёл дождь, и я побоялась краситься, чтоб потом не поплыло по физиономии. А тени — только посмотри, сколько их тут всяких-разных! Попробуй выбери! Наверное, для первого раза накрашусь голубыми. В каком-то кино слышала, что голубых теней много не бывает. В кино это говорила такая вся расфуфыренная модница. Видно, знала, что говорит.
Жанка от души накладывает на веки голубые тени “Ruby Rose”, а потом красит ресницы чёрной тушью. Эта тушь давно уже не хранит на коробочке название производителя. Она была куплена в начале 80-х Жанкиной матерью, а потом досталась в наследство Жанке вместе с косметичкой.
— Завтра нужно будет купить лак для волос. Посмотри — волосы как водоросли. Сделаю начёс и покрою лаком. А может, даже загляну в парикмахерскую. Хотя нет, сначала к стоматологу.
Жанка обнажает зубы, и в зеркале отражается не очень плотный кривоватый передний ряд Жанкиных зубов.
Ирма Ивановна загадочно подмигивает Жанке из-за прилавка с мороженым. По всему видно, у неё сегодня хорошее настроение. Ей хочется поговорить.
Жанка, как всегда, сидит на лавке с картонной коробкой пирожков. Между ней и Ирмой Ивановной метра три-четыре. Расстояние мизерное для тех, кто хочет поговорить.
— А мы с тобой, Жанка, и не конкурентки вовсе, — начинает Ирма Ивановна, — ты продаёшь пирожки, я — мороженое. На вокзале это два основных продукта — пирожки и мороженое.
Жанка кивает. Законы рыночной экономики ей сейчас безразличны. Жанка напрасно вглядывается в толпы пассажиров, которые снуют рядом в ожидании очередной электрички. Его нигде нет. Может, заболел? Но почему же именно сегодня, когда Жанка как раз готова к решительным действиям?!
