А батальоны стремительно наступали. В небе появились вертолеты. Этой заминки нам хватило, чтобы выйти из-под огня и вытащить раненых и трупы. Я смотрел на эти лица, которые несколько часов назад внимали мне, — сейчас они были недосягаемы. Эти люди перестали кого бы то ни было слушать. Мир оборвался для них здесь, у пакистанской границы, среди знойных гор, поросших редкими кедрами, в вое мин и стрекоте вертолетов, в вони солярки и сожженной крови. Нет, это солнце было из камня, из камня, почему-то крутилось в голове одно и то же, из камня, и эти лица тоже окаменевали, каменели даже открытые глаза, странно было называть этих людей по фамилиям и именам, у них уже не было имен…
И у меня его нет. Я — просто цифра в этой истории, исчезающе малое значение. Тот, кто, по статистике, выжил и вернулся, оказался в плюсе. Ну да, я уцелел. Лишь к перемене погоды у меня раскалывается голова…
Раскалывается голова, в виске начинает кружиться черный живчик самума, перед глазами всплывают круги, как шары перекати-поля, в пыльных вихрях мелькают какие-то обрывки, как это обычно и бывает, когда самум накатывается на полк. Только мне кажется, что это обрывки солдатского письма. В воздухе носятся целые фразы. И даже те, которых не было в самом письме. Я сжимаю виски ладонями и шепчу проклятья. Нет, так можно договориться до полнейшего абсурда. Но солдат продолжает слать сквозь свистящую мглу свои сообщения о том, что я мог не поддаться и все остановить. И оба мы понимаем, что это не так.
sub
Русская сказка
/sub
Щитовой домик и участок земли отставной капитан Николай Колядин получал только при одном условии: если он поступит на работу конюхом. Сначала конюхом, а там посмотрим, пообещала директор конезавода Василина Евгеньевна, женщина статная, с зычным голосом, твердым характером и миловидным лицом. В этом щитовом доме были все удобства, построить его успели в последний лучший год перед новой русской эрой, когда Воронцовский конезавод процветал и воронцовские рысаки и тяжеловозы занимали не последние места на всесоюзных выставках, дипломы и медали и уходили по хорошей цене за границу.
Правда, времена уже менялись.
Колядин мог отказаться. Он приехал в разведку. Конечно, заснеженное Воронцово, с желтыми пятнами соломы, дымящимися на морозе свежими навозными кучами у конюшен, с хмурыми жителями в телогрейках, ушанках, платках и валенках, было захолустьем, но живописным, и жилье ему понравилось. Все удобства, природный газ… И надо же с чего-то начинать
