Презумпция несуществования.Ничто не существует, все только происходит.
— Вы смотрели этот фильм? — спрашивал Павел, неспешно второй раз заваривая чай себе и Семену, кофе — Анне.
— Да, — глухо откликался Веников.
Его не так-то легко было разговорить, раскипятить, привлечь, раскрыть. Но Павел и не торопился. Создавалось впечатление, что в его распоряжении по меньшей мере векба. В каком-то смысле так оно и было.
Глава 2. Заметил
— Старший следователь Тихомиров беспокоит...
— Слушаю. Чем могу быть полезен? — спросил Сергей официальным тоном.
— Утром в больницу поступила женщина с тяжелым отравлением, вы оставили свои координаты врачу “скорой помощи”… Мы занимаемся выяснением обстоятельств, при которых женщина была отравлена…
Сергею стало неимоверно скучно. Надо же было остановиться. На свою голову.
— Могли бы вы явиться для более подробного разговора?..
Ирина-Эльза ждала Катю под хвостом коня Жукова. В солнечных очках, несмотря на пасмурный день.
— Ну, Хохломская, ты не гламурна, — сказала она вместо приветствия.
— Сегодня со мной никто не здоровается.
— Послушай меня, мы сейчас же идем покупать тебе новые штаны. В таких уже никто не ходит.
— Плевать я хотела. И денег нет.
— Деньги — есть! В этом одна из их неизбывных особенностей.
Манеж блистал глянцем витрин, словно сошедших со страниц журналов. Нарядная толпа фланировала по сверкающему залу. Катя то и дело задерживалась взглядом на длинноногой красавице или парне во всем белом в этот еще не наставший для белого сезон. Эльза шла как паровоз, ни на кого не глядела — на ней останавливались взгляды.
Розовая, по последней моде, юбка, все розовое, розовые даже туфли.
— Скоро Манеж превратится в Петровско-Разумовскую толкучку. Даже толкучу. Ты только посмотри, сколько здесь народа с окраин.
— Какая разница?
— Одна дает, другая дразнится. О, гляди!
Безголовый манекен в нижнем белье. Ира восшествовала в торговый зал. Навстречу поднялась утомленная жизнью продавщица, приклеила к лицу улыбку.
Пока Ирина возилась в примерочной, Катя обводила взглядом ряды того белья, в приложении к которому слово “роскошный” даже не кажется пошлостью.
— Не примеришь халатик? А почему? Господь создал тебя блестящей девушкой, а не старушкой, — вещала Эльза за занавеской. — Следуй же его замыслу. Придумала себе набор странностей…
— Ничего. Людей с безобидной придурью у нас любят.
— Ну, как я?..
Она прошлась в розовых туфлях туда и обратно. Лифчик и трусики сидели как влитые. Какие-то люди, словно бессловесные рыбы, поразевали рты с той стороны витрины.
