Человек в сером ватнике дёрнулся и упал вперёд. Тогда Клюев опустил автомат. Сверкающая гильза, дымясь, звякнула в камнях.
Смотреть Клюев не пошёл. Через пять минут подоспели поимщики. Старшой, хромая, подошёл к Клюеву и, хлопнув его по плечу, сказал:
— Знаешь, брат, такое дело, брат... Давай спишем это на нас... Тебе за это ничего не светит, ты ж из моего-то ствола его и жахнул… замнём, а?
Они с чувством перекурили и пошли с хромым обратно к лодке, а узбеки остались караулить мёртвого человека в ватнике.
На воде мотор тут же заглох, и их отнесло обратно к пристани, где сидел Сулейманов. Сержант забрал у Сулейманова казённые весла и, высадив Клюева, ушёл вниз по реке к своим в лагерь.
Стало смеркаться. Клюев угостил и Сулейманова деревенским самосадом, а тот, проведя в свою хибару, налил Клюеву полную кружку пахнущего жестью брусничного отвара. Втроем с немцем они съели буханку, оставленную хромым сержантом Клюеву.
— Поймали, да? — спросил Сулейманов.
— Убили, — просто ответил Клюев. Если бы Сулейманов спросил — кто, он ответил бы правду, но Сулейманов не спросил, а стал устраивать Клюеву ночлег в углу.
— Я тебе дам ватник, ты не такая сука, как они, — говорил Сулейманов.
Так Клюев и заснул в тот вечер, под белесым выцветшим ватником в жилище двух спецпоселенцев. Он спал, а по крыше стучал летний дождь, наводя ужас на бывшего гауптшарфюрера, уже не помнившего свою родину. Отто фон Гааль начисто забыл о ней, а в городе Мюнхене его давно сочли убитым. В управлении лагерей бумаги его потерялись, и все забыли о нём.
Сулейманов, слушая дождь, наоборот, вспоминал детство, то, как мать держала его под дождём на вытянутых руках.
Он вспоминал родной Кавказ и улыбался во сне.
Дождь шёл по всей земле, поливая без разбору страны народной демократии, военные заводы во Франции и авианосец у берегов Филиппин.
В далёкой России дождь шёл, поливая отца Клюева, потому что отец Клюева не был убит в бою, а умер от голода в лесу под Новгородом, перед смертью найдя в болоте бугорок и забравшись на него. Скорчившись на бугорке, Клюев-старший подтянул к себе ноги и заснул.
Двенадцатый год поливала спящего Клюева дождевая вода, и каждую весну, когда сходил снег, его белый череп возникал на бугорке. Винтовки у него не было, не было и ремня, потому что старший Клюев с другими красноармейцами задолго до смерти сварил и съел свой ремень, так что через несколько лет, когда сгнила его шинель и кости ушли в воду, один череп лежал на болотной кочке, всматриваясь, не мигая, в лесную чащу.
