Ну а стрекозе дали тех же денег за то, что она сделала праздник начальнику муравья, — вот и все.
А деньги у них из одного и того же. Из каких-то мертвых мамонтов, превратившихся в черную горючую жидкость. И если один страдал, рефлексируя, то это не значит, что он лучше. Это значит, что у него жизнь более затратная. А чего мне радости переплачивать в кафе, если они так дело организовали, что копят на зиму. Цивилизация устроена так, что деньги сейчас платят за всякую дрянь, а пыльцой, или что там едят муравьи и стрекозы, может обеспечить очень небольшое количество людей, то есть муравьев.
Так что стрекоза, чтобы не сдохнуть, должна быть хорошим менеджером — одним что-то позволять, другим намекать на то, что позволит. Не терять контроля над собой, четко мониторить лес и температуру воздуха. Еще много чего уметь. И вопрос: “Что лучше — быть бедным и больным или богатым и здоровым?” — смешной. Я-то знал ответ ещё с тех пор, когда у меня гланды вырезали.
Но Синдерюшкин отчего-то не стал со мной спорить. Вернее, он сказал:
— Отчего ты всё время говоришь “в одном анекдоте” или “как сказано в неприличном анекдоте”? Это скотство. Рассказал бы, что это за анекдот. Что за купюры?
И я понял, что в полночь мы заговорили на мужскую тему — о деньгах.
Я тоже решил вставить своё слово и вспомнил историю про купюры у Рабле.
— В ответ я расскажу вам, — сказал автор, — историю про эти хрустящие купюры. Был я молод и не учён жизнью. Читал я тогда всем известного Рабле, читал и модного теперь Бахтина. Однако я тогда же заметил, что некоторые главы Рабле писал конспективно. Например: “Глава II. Здесь приводится стихотворение в 112 строк, заполняющее всю главу, очень сложное по конструкции и тёмное по смыслу”. Сначала я думал, что таким нехитрым способом автор издевается над своим анаграммным Алькофрибасом Назье, однако уже во второй книге, в главе, повествующей о том, как Панург учил строить стены вокруг Парижа по совершенно новому способу, я обнаружил следующее:
“— А вот, кстати, перед ужином я вам расскажу одну историю из книги брата Любинуса „О выпивках среди нищенствующих монахов”...
...Когда вылечившийся лев прогуливался по лесу, он наткнулся на старуху, подбиравшую хворост. Увидев льва, она от страха опрокинулась навзничь, платье и рубашка поднялись у неё до плеч...”
А далее? “Далее следует вольный анекдот про старуху, льва и лисицу”.
И тогда я услышал хруст загадочных купюр.
Переворачивая страницы дальше, я заметил, что на них то и дело пестрит мелкий шрифт. Среди него было следующее: “Глава V. Разговоры в подпитии. Вся глава состоит из длинного ряда (по первому впечатлению бессвязных, но, в сущности, вполне согласованных между собой) реплик, дающих сочные словесные характеристики анонимных участников пиршества. К развитию фабулы эти разговоры отношения не имеют”.
