Синдерюшкин всё жонглировал своим мешком с соленьями, а Елпидифор Сергеевич со своей спутницей скрылись у мясных рядов. Я тщетно пытался найти их глазами.
Мы вернулись домой, и кухонный стол преобразился. Чем-то он мне напомнил пресс-конференции людей в погонах, на которых перед журналистами раскладывают десятки странных предметов, а также деньги и драгоценности.
Синдерюшкин принялся чистить какие-то корешки, но вдруг остановился и, ткнув в меня пальцем, продолжил прерванный на рынке разговор:
— Или вот бифшекс с яйцом! Зачем с яйцом? Зачем? Отчего он такой?
— Технология такая, — сказал я примирительно. — Мясо жарят сначала с одной стороны, потом переворачивают, а на горячую выпускают яйцо.
И пока мясо жарится снизу — яйцо уже готово. Ну и мясо сохраняет сок.
— Мне это представляется несколько умозрительным суждением и маловероятной технологией. А соблюсти её в “Общепите” невозможно.
— При чём тут общепит?! Что ты? Steak а cheval известен ещё со времён пархатых русских казаков (и калмыков), понаехавших в Европу на своих мохнатых монгольских лошадках. А в книге Молоховец бифштекс рекомендуется, “когда обжарится с обеих сторон, не снимая мясо со сковороды, залить сырым яйцом” (это делается только тогда, когда подается одна порция на сковороде), и “бифштекс из вырезки второго сорта и порционный бифштекс по-гамбургски подаются на сковородке и также гарнируются выпускными яйцами, то есть не совсем схватившейся глазуньей”. Или вот у Аверченко недорезанные интеллигенты и буржуи тычут ножами и вилками в спину революции и вспоминают бифштекс по-гамбургски, и один из них говорит: “Это не яичница ли сверху положена?” А ему отвечают: “Именно!! Из одного яйца. Просто так, для вкуса. Бифштекс был рыхлый, сочный, но вместе с тем упругий и с одного боку побольше поджаренный, а с другого — поменьше”.
Но как-то этот разговор о бифштексе с яйцом, как и резаный лук, произвели на меня слезоточивое действие. Я вспомнил родной завод, на котором трудился два года до того, как уехать за туманом и длинным рублем на Север, и мне стало совсем грустно. Автор вспомнил постоянное состояние лёгкого подпития, в котором он сидел и ел пончики вместе со своим мастером по фамилии Косарев. Мастер по фамилии Косарев всегда ел пончики через час после обеда в своём закутке под плакатами по технике безопасности. На этих плакатах был изображён веселый человечек, постоянно попадающий в станок. Или же элементы конструкции станка, резцы и детали ударяли в улыбающуюся физиономию человечка.
