— Ну, что скажешь, Джек? — спрашивает оператор.
— Что тут скажешь? Альбома на три мы отсюда нацарапаем. Разойдется на ура. Как запись?
— Все в норме. Я с избытком пишу. Смикшируем после. Но звук хороший.
— Интересный парень, верно?
— Не то слово. Я даже отсюда кайф ловлю. Что уж про тех, кто в зале будет, говорить.
— Мишель, как всегда, на высоте. Чутье на деньги у нее — как у собаки. И где она этого парня откопала? — спрашивает Генри сам у себя. Глядя на голоматрицу, слегка расслабляет галстук. — Прямо хоть иди и пей с ними, черт их дери.
...Хайнрих Драй заканчивает сборы. Наливает кофе в небольшой термос. Усаживается за стол и извлекает из кухонного автомата пару больших бутербродов с тунцом. С аппетитом съедает их, не обратив внимания на странный вкус. Раздумывает — а не съесть ли еще один? Но кухонный автомат больше не отзывается на его голос. Не реагирует он и на кнопку перезагрузки. Его панель светится одним сообщением: “Невосстановимая ошибка”.
— Дьявольщина! — в сердцах говорит Хайнрих. — Ладно, после разберусь.
Надевает куртку. Проверяет, на месте ли запасной магазин и нож. Укладывает в сумку термитную шашку, которая должна превратить все его оборудование, включая любимую винтовку, в лужу расплавленного металла. Сует туда же термос. Спустившись в гараж, выключает автопилот автомобиля. Ни к чему давать полиции лишнюю улику. Невелика печаль, доеду и на ручном управлении. Двигатель глухо урчит, разгоняя полутьму переулков. Хайнрих сладко щурится в предвкушении славной охоты. Слегка кружится голова. И немного подташнивает. Он на ходу плещет в крышку термоса немного кофе. Делает обжигающий глоток. Через пару минут головокружение прекращается.
— То-то же, — самодовольно ухмыляется ночной охотник.
...Жак Кролл вновь отвечает на вызов неизвестного абонента.
— Слушаю, — напряженным голосом произносит он.
— Господин Кролл, настоятельно рекомендую вам отменить свои распоряжения относительно Юджина Уэллса и баронессы Мишель Радецки...
...Наконец, мы все чертовски выматываемся. Оглушительная музыка, виски, пиво, разговоры, страсть, размышления, равнодушие, запахи женских духов, табачного дыма, надоевший свет снизу, полутьма по углам, нудное бормотание Триста двадцатого — все это просто валит меня с ног.
— Хорош, парни, — говорю я заплетающимся языком. — Завтра, в это же время.
Мне тискают руку.
— Отлично оторвались.
— Да, не слабо, — подтверждаю я.
— Пока, Волк! — уже из полутьмы коридора выкрикивают парни.
