– Может быть, стоит остановиться и поискать их? – сказал Йенс, обращаясь к деревьям.
Он знал, какое известие приведет ящеров в ужас. Лучшего способа отомстить Барбаре за то, что она его бросила, и полковнику Хэксхэму, из-за которого он потерял жену, не найти. А еще хорошо бы отплатить Оскару за то, что он помешал ему вернуть Барбару. И рассчитаться с Металлургической лабораторией, а заодно и со всей вонючей человеческой расой. Возможно, на Денвер и не сбросят атомную бомбу, но с землей сровняют наверняка.
У дороги журчал горный ручей. Йенс еще раз провел рукавом по лбу и решил, что заслужил передышку. Он слез с седла и аккуратно положил велосипед у обочины. Вытащил из рюкзака жестяную кружку и спустился к ручью. Ему пришлось сосредоточиться на ходьбе, ноги по привычке норовили жать на педали.
Вода – очевидно, растаявший снег – оказалась очень вкусной, но такой холодной, что после первых глотков у него мучительно заболела голова. Ларссен выругался, дожидаясь, пока боль пройдет. Серо-голубая сойка, сидевшая на сосновой ветке, принялась его сердито отчитывать.
– Заткнись, – сказал ей Йенс. – Ты бы тоже возмутилась, если бы с тобой случилось что-нибудь похожее.
Он снял винтовку «спрингфилд», которую носил через плечо, и огляделся. Он никогда не был хорошим охотником, но если бы олень пришел на водопой, Йенс мог бы разжиться мясом. Сойка продолжала сердито щебетать. Ларссен вскинул винтовку, но только рассмеялся. Скорее всего, он промахнется, а даже если и попадет… стрелять в сойку пулей такого калибра – все равно что давить таракана наковальней. В лучшем случае останется несколько перьев.
Он выпил еще кружку воды. Если не появится Бэмби, на ужин у него будет только вяленая говядина. Он выменял ее на несколько патронов от своей винтовки возле городка с гордым именем Кембридж; чем больше Йенс думал о сделке, тем яснее ему становилось, что его облапошили.
Вода произвела свое обычное действие. Ларссен встал и подошел к дереву – не тому, на котором сидела сойка. Он расстегнул ширинку и, сжав зубы, помочился на ствол. Боль была уже не такой острой, как в первые дни, когда он подхватил триппер. В ту пору всякий раз, когда ему приходилось мочиться, Йенсу ужасно хотелось, чтобы у него отвалился член. Но и сейчас он не испытывал от процесса удовольствия.
– Проклятая сука, – прошипел он, застегиваясь.
В первый же раз, когда он решил переспать с чужой женщиной, вонючая официантка преподнесла ему подарок. Уж лучше бы он остался монахом.
