— Понимаю. Ну что ж, раз такое дело... Уберите вашу пушку. Вы, должно быть, проголодались. Пойдемте в дом, поужинаем.
«Размороженный» сунул пистолет в карман и похлопал по нему:
— Я могу вытащить его в любую минуту, не забудьте. Так что советую не рыпаться.
— О’кей, не буду рыпаться.
А что, очень даже выразительно — «не рыпаться». В жизни не слыхал такого словечка. Но о смысле догадаться нетрудно.
— Кстати, откуда у вас оружие?
— А это пусть останется моей маленькой тайной.
6
Его зовут Спенсер Коллинз, сказал беглец. Он проспал пятьсот лет, проснулся месяц назад. Физически для своих пятидесяти пяти он в прекрасной форме. Всю жизнь заботился о своем здоровье — правильно питался, соблюдал режим, упражнял и дух и тело, обладал кое-какими познаниями о психосоматике.
— Надо отдать вам должное,— сказал он Блейну.— Вы умеете заботиться о телах клиентов. Когда я проснулся, то чувствовал лишь небольшую вялость. Но никаких признаков старения.
— Мы постоянно следим за этим,— улыбнулся Блейн,— То есть не я лично, конечно, а команда биологов. Для них физическое состояние клиента — проблема вечная. За пять веков вы наверняка сменили дюжину хранилищ, и каждый раз они усовершенствовались. Как только появлялось какое-нибудь новое изобретение, его тут же применяли и к вам.
Коллинз сообщил, что был профессором социологии и выдвинул оригинальную теорию.
— Вы извините меня, если я не буду углубляться в подробности?
— Ну разумеется.
— Они представляют интерес только для специалистов, а вы, как я понимаю, не ученый.
— Что верно, то верно.
— Моя теория касалась социального развития общества в отдаленном будущем. Я решил, что пятьсот лет — срок достаточный, чтобы стало ясно, прав я был или ошибался. Меня мучило любопытство. Согласитесь: обидно придумать теорию и отдать концы, так и не узнав, подтвердит ее жизнь или нет.
— Могу вас понять.
— Если мои слова вызывают у вас сомнения, можете справиться в Архиве.
— Я ничуть не сомневаюсь.
— Впрочем, вам к таким историям не привыкать. У вас наверняка все клиенты с заскоками.
— С заскоками?
— Ну, чокнутые. Ненормальные.
— Да, заскоками меня не удивишь,— заверил профессора Блейн.
Хотя большего заскока, чем сидеть под осенними звездами в собственном дворике, беседуя с пятисотлетним человеком, трудно себе и представить. Впрочем, работай Блейн в Адаптации, ему бы это не показалось странным. Для служащих Адаптации подобное времяпрепровождение — обычная рутина.
Но наблюдать за Коллинзом было интересно. Речь его ясно показывала, насколько изменился за пятьсот лет разговорный язык. К тому же он то и дело пользовался всякими жаргонными словечками — идиомами прошлого, которые потеряли смысл и исчезли из языка, несмотря на то что многие другие почему-то уцелели.
