— Ах, как бы это было хорошо! — и она оглянулась на Стася.
— Но мне надо помочь ему готовить уроки.
Мальчик, слушавший с большим любопытством разговор сестры с гостем, обнял ее и стал просить:
— Иди, Кларця, моя дорогая, золотая, иди, если тебе хочется… Я сам выучу уроки. Подумаешь, география! Выучу наизусть, а вечером отвечу тебе. Вот увидишь… все вызубрю!
— В самом деле, Стась?
— В самом деле! Ей-богу, ей-богу!
Она покраснела от радости, но затем озабоченно шепнула:
— А что будет с самоваром?
— Я поставлю самовар. Подумаешь, вить! — горячо предлагал Стась.
— А когда проснется отец, ты позовешь меня из беседки?
— Позову! Подумаешь, тебя позвать! И если вернется Франя, то я тебя предупрежу, чтобы она не увидала тебя с этим господином, а то она снова начнет надоедать тебе.
Клара закрыла ему рот поцелуем. Спустя две минуты она шла через сад, держа в руке корзинку с кружевами и кисеей. Рядом шел Пшиемский и говорил:
— У вас очень милый брат!.. Я готов был расцеловать его за то, что он на минуту освободил вас… от службы. Вы ведь слуга в своей семье. Но что это говорил этот милый мальчик: если сестра увидит вас со мной, то будет вам надоедать?..
Клара очень смутилась, но, к счастью, в это самое мгновение ее отвлекла такая прекрасная игра света и тени в соседнем парке, и она воскликнула в восторге:
— Посмотрите! Видите, в парке… вон в том углу… как восхитительно ложатся солнечные лучи внизу, на темной дорожке аллеи! Как будто ковер из движущихся золотых нитей!
— А были вы когда-нибудь в этом парке?
— Нет, никогда! Каким же образом?
— Мне пришло в голову… удивительно, как раньше я не подумал об этом! Пойдемте вместе, посмотрим сад князя!
Она испугалась этого предложения.
— О нет! — воскликнула она. — Вход в этот сад воспрещен князем.
Он засмеялся.
— Если я вас веду…
Да, если он предлагает, то ведь это тоже самое, как если бы позволил сам князь!
Искушение было велико. Сколько раз, глядя на эти великолепные аллеи, она мечтала хоть раз в жизни пройтись по ним во всю их длину, посидеть хоть минуту среди этого моря зелени, по которому пробегали такие чудные волны света и теней. Но беспокойство не оставляло ее. Она остановилась перед беседкой в нерешительности.
— А если мы встретим его?
— Кого?
— Князя!..
Пшиемский расхохотался. Никогда еще она не слыхала, чтобы он так смеялся.
— Его нет дома, он вышел одновременно со мной… — уверял он.
— А не остаться ли нам здесь, в беседке?
Но он начал ее просить:
