— Брук, ты чудо, но я просто не могу идти вверх. Действительно не могу. Так что оставь меня.
— Если ты не можешь идти, я тебя потащу. Я уже проделывал это.
Что оставалось Кэтрин? Только покориться его невероятной энергии и воле.
Какое-то время ей удалось брести самостоятельно, правда, она очень скоро совершенно выбилась из сил и Бруку пришлось взвалить ее на плечи.
— Почему ты убежала? — беззлобно спросил ее Брук, остановившись, чтобы передохнуть.
— Я испугалась тебя… и себя.
— Не понимаю.
— Теперь это уже не важно. Мы все равно не сможем вернуться.
— Нет, сможем! — рассердился он. — И оба! Что толку было спорить? Брук уже показал себя человеком необыкновенной силы воли. Ему удавалось добиться всего, чего он хотел.
— Через час стемнеет. До этого времени нам надо добраться до пещеры.
— А сколько еще идти?
— С четверть пути. Но мы одолеем его, Кэтрин.
Брук с трудом карабкался по склону, то и дело спотыкаясь. Кэтрин же изо всех сил старалась уцепиться за ускользающее сознание. Временами она проваливалась в забытье, и тогда Брук приводил ее в сознание, хлопая по лицу. Когда она очнулась в последний раз, было уже почти темно. Брук тяжело дышал, глаза его больше не горели, а были какими-то тусклыми.
— Это бесполезно, — прошептала она, чувствуя, что жизнь вытекает из нее подобно ручейку.
Последнее, что она запомнила, была мысль о том, что, когда Брук дотащит ее до пещеры, она будет уже мертва.
Брук добрался до пещеры, когда кругом было уже ни зги не видать. Огонь в очаге потух. Он зажег свечу и положил Кэтрин на меховой тюфяк. В надежде, что жизнь в ней еще теплится, Брук несколько раз шлепнул ее по лицу.
— Кэтрин! — закричал он. — Очнись!
Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Не в силах сдержать своей радости, Брук покрыл ее лицо поцелуями.
— Мы сделали это! Мы дома!
Кэтрин простонала — тело ее пронзила дрожь. Брук стащил с нее заледеневшую одежду. Его и самого трясло от холода и усталости — он знал, что если они поделятся друг с другом теплом своих тел, то согреются быстрее. Когда он лег рядом с ней, она не стала протестовать, а наоборот, прижалась к нему ближе, ища его теплоты.
Вскоре Кэтрин перестала дрожать. Перед тем как забыться сном, она пробормотала, что он снова спас ей жизнь. Брук же был совершенно вымотан. Никогда в жизни не был он столь близок к смерти. Но мало-помалу он тоже отогрелся и расслабился.
Лежа рядом с гладкокожей девушкой, он чувствовал, как его легкие наполняет ее запах. Ее голова лежала на его груди — она крепко спала. Уже целая вечность прошла с тех пор, как в объятиях его лежала нагая девушка. С приходом Кэтрин в его жизнь вошло нечто новое и одновременно такое знакомое. Старое, как мир. Изведанное, но, казалось бы, забытое навсегда.
