Дочь Ольга ждала отца дома, на кухне. Обед стоял в угольной печи, дабы не остыл. Его любимый тонкий ростбиф, который покупали у мясника-еврея, державшего небольшой прилавок на Центральном рынке. Это особенный род мяса: прослойка, срезанная с нижней части коровьей туши, обычно бывает очень жесткой и имеет мраморный окрас, поскольку постные слои чередуются с жиром. Однако если его долго жарить на медленном огне, плотная соединительная ткань превратится в некое подобие желе, которое растворится, пропитывая собой мясо и наполняя его душистым ароматом. То было любимое блюдо главного констебля. Мать раньше готовила его раз в неделю, и девушка решила, что продолжить традицию — ее долг.
Хейс поцеловал дочь в теплую щеку.
— Добрый вечер, мисс Хейс, — проговорил он.
— Судя по тому, как ты выглядишь, папа, у тебя выдался тяжелый день, — заметила она.
Он рассказал о Мэри Роджерс и о своем подавленном настроении.
— Юная девушка, одна в городе — я невольно начинаю тревожиться и за тебя, дочка, — признался он.
Ольга улыбнулась:
— Тебе не о чем беспокоиться, папа.
Покуда была жива мать, дочь констебля шесть дней в неделю работала в Бруклине — преподавала английский язык в Женской академии. С тех пор она оставила работу, чтобы сидеть дома и ухаживать за отцом и их жилищем, время от времени редактируя тексты для издательства «Харперс».
— Я тоже беспокоюсь за тебя, папа, — пожурила Ольга отца. — Пожилой джентльмен, один в городе…
Она спросила у него разрешения отправиться вместе со своей подругой Анной Линч, коллегой по Женской академии, на лекцию в Нью-Йоркский университет.
— Предполагается, что поэт и критик Эдгар По запустит свой томагавк в Лонгфелло и Халлека, — пояснила она. — Признаюсь, я заинтригована.
На следующее утро Хейс отправил Бальбоа с письмом к доктору Куку в Нью-Джерси с просьбой временно оставить тело Мэри Роджерс там, где оно находится. Главный констебль писал, что из-за запрета, наложенного исполняющим обязанности мэра, пока он ничего не может сделать. Однако проблемы такого рода обычно решаются сами собой.
«Только надо иметь терпение», — закончил Старина Хейс.
Тем временем в одиннадцать часов утра главный констебль вознамерился нанести визит главе банды «Сорок воришек» Томми Коулману, юному негодяю, которого преподобный шотландской церкви упомянул в качестве возможного подозреваемого в краже медной обшивки с церковного купола.
Из «Томбс» главный констебль отправился на север через Ченел-стрит, на Принс-стрит: там, в арке между Салливан-стрит и Томпсон-стрит, располагался штаб банды Коулмана — кровавый притон, которым заправляла огромная темнокожая баба, в своем районе и за его пределами известная как Зеленая Черепаха. Таким прозвищем она была обязана своему сходству с этой гигантской представительницей отряда черепаховых.
