Свекруха почти до полуночи уговаривала невестку. Но Динка не поддалась, не согласилась вернуться к Ваньке, а через три дня подала заявление на развод. Все общежитие поддержало девку. Никто не осудил. Много раз пытался Иван встретиться, поговорить, но его не подпускали к ней. Ругали, прогоняли от общежития, ребята открыто обещали вломить ему, девки обзывали. Вахта не пропускала мужика. Динка не отвечала на его телефонные звонки. Так и шло время. Девчонка ни с кем не встречалась. К ней приходила сестра Ивана, о чем-то говорила с нею, но к брату не вернула. Их официально развели в суде, и они стали совсем чужими друг другу. Но Иван снова и снова приходил к общежитию, ждал и все на что-то надеялся. Сначала над ним смеялись, а потом перестали замечать. Ему никак не удавалось увидеть Динку, поговорить с нею. С работы ее вместе с другими увозил автобус и подъезжал к подъезду с внутреннего двора. Но Ивану даже издалека не удавалось увидеть бывшую жену. И все же повезло мужику. Он не появлялся возле общежития с неделю. Так посоветовала мать. И сын послушался. Динка поверила, что мужику надоело стоять «на посту», он устал или нашел другую, но, больше не приходит, а значит, оставил в покое. Вот и вздумала сходить к подружке после работы. Та жила совсем неподалеку, даже улицу не стоило переходить. Девчонка только дошла до угла общежития, как ее схватила за локоть жесткая, крепкая рука, остановила и требовательно повела подальше от глаз прохожих, в непроглядную темень закоулков. Динка с перепугу хотела крикнуть, но уже. две руки легко развернули ее и прижали к груди:
— Дина, прости, родная! Я дурак, но люблю тебя больше жизни. Не могу! Если не вернешься, наложу на себя руки. Я без тебя не человек! Виноват! Но я и впрямь бросил пить! Без тебя ничто не мило и белый свет не нужен! Только ты мой свет и жизнь,— обнял девчонку так, что той дышать стало нечем.
— Ванька! Задавишь меня, медведь! —сказала, едва тот ослабил руки.
— Прости придурка! — схватил на руки и побежал с Динкой к своему дому.
Девчонка пыталась вырваться, но человек держал крепко. Слишком долго ждал этой встречи, слишком соскучился.
— Ванька, пусти! Я не верю тебе! Слышишь, я все равно уйду от тебя! — вырывалась Динка.
Иван остановился лишь на парковой аллее. Опустил с рук девчонку, привел к скамье, усадил на колени:
— Малышка моя, не ругайся, давай посидим тихо, как до свадьбы. Я подлец! Хочешь, умру, может, тогда поверишь, что любил тебя!
