Так Анна с детишками оказалась у Марии. В селе давно уже были немцы, полицаи ходили по домам, выявляли колхозных активистов, коммунистов и комсомольцев.
Возле школы, превращённой в полицейский участок, соорудили виселицу, согнали народ и повесили директора школы, и он висел там целую неделю, другим в устрашение.
— Ты меня, я смотрю, не узнала? — спросила хозяйка на следующее утро Анну.
— Нет, — вглядываясь в её лицо, ответила удивлённая Анна, — мне кажется, мы никогда не встречались. А вы меня знаете? Откуда?
— Оттуда! — резко ответила Мария и вышла из хаты. Анна пошла за ней.
— Мария, я, честное слово, вас не знаю. Может, вы ошиблись?
— Ошиблась я, как же! Ты моего мужика посадила, детей без отца оставила. Ошиблась! — со злостью сказала Мария.
Анна ошеломлённо смотрела на неё.
— А… как ваша фамилия? — Она до войны работала судьёй и, конечно же, ей приходилось выносить обвинительные приговоры. Ну, надо же было попасть именно в эту семью!
— Что тебе моя фамилия! Мужика нет, отца у детей нет, вот и вся фамилия!
Анна хотела сказать, что она действовала по закону, наверно, её муж был виноват, иначе не посадили бы, но… промолчала. Она слишком хорошо знала, как бывает.
— Мы уйдём, сегодня же уйдём, — не глядя на Марию, сказала она.
— Куда? Где вас ждут? Живите, чего уж…
— Нет-нет, мы уйдём, вы и так в тесноте.
— Ну, как хотите! Уговаривать не буду.
— Мама, — в хату вбежал запыхавшийся Павлик, — полицаи по деревне ходят и с ними два немца с автоматами.
— А ну, быстро все на печь! — хозяйка шлепками загнала ребятишек на печку, приказав сидеть там тихо. — А вы чего! — гаркнула она на Анниных детей. — Особого приглашения ждёте?
Заскрипела дверь, в сенях послышались тяжёлые шаги, и в избу ввалились староста деревни и два немца, в мокрых шинелях, с автоматами. Вторые сутки, не переставая, шёл сильный дождь, перемежаемый снегом. На дворе всего лишь середина ноября, а уже снег… Старики говорят, что зима ожидается суровая.
— Слышал, у тебя гости появились? — пьяный староста, сощурившись, смотрел на Анну. — Кто такая? Документы?
— Нет документов, сгорели все при бомбёжке, — обмирая от страха, отвечала Анна. Всё, конец, думала она, сейчас хозяйка выдаст её… Дети, дети как же… одни останутся…
— Ну, раз нет документов, собирайся!
— Да сестра она моя, сродная, — вдруг сказала Мария, — из городу приехала. Дом ихний сгорел, документы тоже все сгорели… Сеструха она мне…
— А муж где? Небось, воюет, против доблестной немецкой армии? — староста икнул.
