Что до Нади, Надежды, Наденьки… Он не мог представить себе, чтобы коснуться ее хотя бы пальцем. Это было как возвращение в юность. Они учились в разных школах, мужских и женских, и отчасти поэтому – впрочем, отнюдь не поэтому – любые девчонки представлялись ему загадкой, волшебством… Любое прикосновение к руке во время танца, к “фонарику” над плечом, к подолу платья или юбки, плескавшейся возле ее колен, казалось ему запретным. Не говоря уже о глазах, губах, обнажающих полоску белых зубов, о тоненьких, проступающих под кожей, ломких ключицах, из которых стебельком вырастала хрупкая шейка… Так было. И с появлением Нади, с появлением в комнатном застывшем воздухе бесшумных ее шагов сюда как бы входила юность, даже еще более робкое отрочество… 8. Он чувствовал себя счастливым… Он был молод, влюблен… Крылышки за спиной, как бы между лопаток, приподнимали его над землей, тело его парило в воздухе… В ту ночь ему приснился сон – тот же самый, что и прошлой ночью, но с некоторыми отличиями. Перед ним была та же река, те же мелкие волны накатывали на плоский берег с шуршаньем и тихим плеском… И розоватый свет лился на поверхность воды, подобной литому стеклу… А на той стороне, он видел это четко, несмотря на даль, стояла толпа облаченных во все белое людей, простиравших к нему руки… Он пригляделся. И увидел, узрел среди этого скопища знакомые лица. Это были его рано покинувшие этот мир друзья-единомышленники, с которыми он в прежние годы стоял плечо в плечо, локоть в локоть. Костя Новиков, Игорь Шапиро, Сергей Никитин… И еще многие – хотя, что значит – многие?.. Их, друзей, была ничтожная кучка, стремившихся пробудить других, раскрыть людям глаза, оглядеться и понять, кто ты есть на этой земле, зачем ты ходишь по ней, чего ты хочешь – свободы или рабства?.. После того как они оставили его в одиночестве, он ощущал, что перед ним та же тропа. Та же извилистая дорожка, по которой они ушли… Но вот он увидел их, они приветствовали его, звали к себе… И между ними являлись родные лица… Матери – но не истощенное болезнью, а юное, красивое, со старой фотокарточки, светлоглазое, с расчесанными, волосок к волоску, лучисто-солнечными волосами.. Рядом с нею стоял отец, тоже молодой, моложе, чем он, Алексей, в два по крайней мере раза, с маленькой ранкой над правым виском, из которой сочилась кровь. Так это было – фронт, госпиталь, фанерная звездочка над холмиком, поросшим травой… |
