«Толпа приближается к Таврическому!..»
Родзянко заперся в своем председательском кабинете, торопливо набросал текст телеграммы на имя Николая II:
«Занятия Государственной Думы указом Вашего Величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому министерства внутренних дел и к Государственной Думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену Вашего Высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры Высочайшим Манифестом. Государь, не медлите. Если движение перекинется в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с нею и династии, неминуемо. От имени всей России прошу Ваше Величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и родины, настал. Завтра может быть уже поздно».
Стекла в окнах дребезжали. Надвигался гул.
«Если этот болван послушается и примет мои предложения, может быть, еще удастся их остановить…» — с тревогой, стискивающей сердце, подумал Родзянко.
— Срочно, немедленно, сию же секунду отправьте в Ставку! — протянул он листок курьеру.
3
Сообщение о бунте в запасном батальоне лейб-гвардии волынцев подняло генерала Хабалова с постели, когда он только прилег после бурных ночных заседаний с воинскими и полицейскими начальниками и министрами.
Выслушав рапорт командира батальона, главнокомандующий распорядился:
— Верните бунтовщиков в казармы и постарайтесь их обезоружить. Постарайтесь, чтобы они не выходили в город. Постарайтесь, чтобы это не пошло дальше!
Сам он поспешил в штаб округа. Приказал вызвать из Ораниенбаума две команды с пулеметами, сформировать из надежных частей сборный конно-пехотный отряд под командованием полковника Кутепова и двинуть его против смутьянов.
Отряд быстро сформировали. Но ему удалось одолеть лишь полтора квартала. На Кирочной пехотинцев и конников встретила густая толпа и поглотила, растворила в себе. Полковник остался с горсткой офицеров.
Хабалову доложили: солдаты едва сдерживают напор толпы в районе центральной телефонной станции. В руках восставших уже вокзалы, электрическая станция. Главнокомандующий решил стянуть все части, на которые можно положиться, к Дворцовой площади. Набралось всего две роты преображенцев, три роты егерей, запасной батальон павловцев, одна рота пулеметчиков и две артиллерийские батареи, однако же без снарядов и с некомплектом прислуги — и это без малого из двухсот тысяч войск в столице, лейб-гвардейцев, гренадер, гусар, уланов, драгун, казаков, еще совсем недавно блиставших на смотрах и парадах, печатавших шаг, рысивших в строю, издававших громоподобные клики перед шатрами под императорским гербом!
