Начались волнения и среди солдат запасных полков. Взбунтовалась, захватила оружие и примкнула к демонстрантам одна из рот лейб-гвардии Павловского полка. К вечеру роту удалось водворить в казарму и обезоружить. Но едва командир батальона вышел из усмиренной казармы, как был убит. Военный министр потребовал, чтобы состоялся полевой суд и виновные тотчас были расстреляны. Приказал всю роту до суда заточить в Петропавловскую крепость. Министру позвонил Родзянко:
— Советую разгонять толпы при помощи пожарных. Брандспойтами. Зимой, в мороз, это, знаете ли, отрезвляет.
Беляев тут же передал рекомендацию председателя Думы Хабалову.
— Пули подействуют лучше, — возразил генерал. — Обливание водой вызовет лишь раздражение толпы.
— Действуйте, как считаете нужным. Но помните: государь повелел, и срок уже истек.
Занималось позднее, ледяное утро двадцать седьмого февраля.
3
Двадцать второго февраля Николай II, дав последние указания председателю совета министров князю Голицыну, министру иностранных дел Покровскому и военному министру Беляеву, отбыл в Ставку, решив, что вернется в Царское Село в начале марта.
Через день Александра Федоровна отправила в Могилев письмо. В конце его, как бы между прочим, отметила: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разнесли Филиппова, и против них вызвали казаков. Я надеюсь, что Кедринского (в эти дни она впервые услышала, но не запомнила точно фамилию Керенского) из Думы повесят за его ужасную речь — это необходимо (военный закон, военное время), и это будет примером. Все жаждут и умоляют, чтобы ты показал свою твердость». И в конце успокоительно: «Беспорядки хуже в 10 часов, в час — меньше, теперь это в руках Хабалова».
Николай, взирая из своего кабинета в губернаторском дворце на заднепровские дали, не испытывал ни малейшего беспокойства. Какие-то слободские фабричные появились на Невском? А на что его казаки и верные лейб-гвардейцы?.. Небось уже образумили. Настроению царя соответствовали донесения, поступившие от Беляева. В первом из них военный министр сообщил, что меры к прекращению беспорядков уже приняты, а во втором пообещал: к двадцать шестому покой будет полностью восстановлен.
Алике со своей стороны в очередном послании описывала: «Хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, просто для того, чтобы создать возбуждение, — и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам». И продолжала настаивать, долбя в одну точку: «Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо вести себя. Худших речей не печатают, но я думаю, что за антидинастические речи необходимо немедленно и очень строго наказывать, тем более, что теперь военное время».
