Юзефу[5] всегда были близки по духу российские большевики — именно те, кто в самые крутые послереволюционные годы не впадал ни в отзовизм, ни в примиренчество, ни в богостроительство, а твердо, или, как тогда говорили, «твердокаменно» шел с Лениным. Юзеф так и заявил: «У меня большевистское сердце». В одиннадцатом, летом, в Париже, он встречался с Владимиром Ильичем, вместе обсуждали идею совещания членов Центрального Комитета РСДРП и разослали на совещание приглашения. Рядом с подписью Ленина стояла и его, Юзефа, подпись. На том парижском июньском совещании он полностью поддержал план Ленина по воссозданию партии и выступил вместе с ним против меньшевиков-ликвидаторов, пытавшихся превратить нелегальную РСДРП в подобие высочайше дозволенной «оппозиции его величества». У ликвидаторов была газета «Голос социал-демократа», и оппортунисты именовались в партийных кругах голосовцами. Во время одного из заседаний Владимир Ильич записал произнесенную Дзержинским фразу. Передал листок: «Это необходимо сделать! восклицание Юзефа на вопрос, необходимо ли исключить голосовцев из партии. 11.VI.11». Сверху озаглавил: «Договор Ленина с Юзефом». И подписал: «Ленин». Дзержинский тоже вывел: «Юзеф», скрепив тем сей договор навечно. Добавил только: «Но как?»
Тогда они и решили, что нужно созвать Пленум Центрального Комитета и начать подготовку Всероссийской общепартийной конференции.
Практически готовить ее отправились из Парижа в Россию слушатели школы в Лонжюмо Серго, Семен и Захар. Однако и Юзеф сделал немало, чтобы делегаты благополучно добрались до Праги…
Где Ленин сейчас?.. В начале войны Юзеф порадовался, что не кто иной, как польские социал-демократы помогли ему, арестованному австрийскими властями в Поронине, освободиться из тюрьмы и выехать в Швейцарию. Отрывочно доходили вести о Владимире Ильиче и из Швейцарии. Юзеф узнал о его позиции по отношению к войне и полностью разделил ее.
С Орловского централа связь с внешним миром прервалась. Где Ленин сейчас?..
Снова зашуршал суконный конвейер, ожил стальной клюв иглы.
В короткий перекур Дзержинский, оглядев арестантов-мастеровых, бросил пробный камень:
— Думаю, что не поздней чем через год мы будем на свободе.
— По амнистии — когда победим германца?
— Нет. Победит революция.
— Ну, это ты того!..
— Спорим?
— Давай, коль хочешь проиграть!..
В коридоре-мастерской окна без жестяных «воротников». За прутьями решеток справа — круглая зубчатая красная башня. Ее величают Пугачевской. Вроде бы там сидел прикованный цепью гордый атаман… Напротив трехсаженная кирпичная стена. Из-за нее торчат метелки голых ветвей. Низко идут тучи.
