Уже вечером 27 февраля был создан Временный революционный комитет рабочих и других демократических организаций. Из пяти членов президиума этого комитета — двое большевиков: Смидович и Ногин. На следующий день солдаты под руководством большевиков захватили типографию Сытина и начали выпускать «Бюллетень революции». Всеобщая забастовка охватила и Москву. Совдеп создан. Но к сожалению, как и в Питере, большинство мест в нем принадлежит меньшевикам, эсерам. Хорошо хоть, что в редакцию «Известий» вошел Скворцов-Степанов. Он и настоял, чтобы в газете был перепечатан питерский «Приказ № 1». Новый командующий округом, подполковник Грузинов, потребовал, чтобы этот приказ был объявлен недействительным для Московского гарнизона, рвет и мечет, добивается помещения в газете опровержения.
— Ни в коем случае опровержения не давать. Больше того: как можно скорей составить свой, московский приказ в духе питерского, — в тоне Землячки была мужская жесткость. — Немедленно приступать к налаживанию выхода нашей, большевистской газеты. Вам, старейшему литератору, Михаил Степанович, и карты в руки.
— Согласен. Думаю, назвать ее надо так же, как называется нынешняя ленинская, — «Социал-демократом», — предложил Ольминский.
— Очень хорошо. Второе: продолжать вооружать рабочих. Тех винтовок и револьверов, какие отобрали у полиции, мало. Взять в воинских частях. Организовать охрану заводов. Пресекать грабежи. Навести в Москве революционный порядок.
Феликс слушал, вбирал в себя и думал: что же поручат ему?
— Прежние методы и навыки работы непригодны для новых условий, продолжала Землячка. — Мы привыкли к подполью, а теперь, наоборот, нужно на самую вершину — чтобы нас видели и слышали! Во все районы, на все заводы, в каждую казарму! Призвать рабочих и солдат вступать в нашу большевистскую партию! При Московском комитете создать Военное бюро.
Вот что жаждет его душа!.. Военное бюро. Борьба за привлечение на сторону революции армии.
Утром в комитет партии стали стекаться новые сведения о развитии событий в Москве. Одно из сообщений: подожжено здание охранного отделения в Большом Гнездниковском. Видели, что поджигали сами жандармы.
«Заметают следы, — подумал Дзержинский. — Как позавчера в „Бутырках“…»
— В Спасские казармы, — распределяла поручения секретарь комитета. — В Рогожский район. В бригаду ополчения. На завод Гужона. Вы — в Астраханские казармы… Нам нужно создать Совет солдатских депутатов.
Вечером этого же дня, бесконечного дня третьего марта, Феликс Дзержинский, вернувшись из Астраханских казарм, пришел в думу, на заседание Совдепа и выступил с речью. Закончил он ее словами:
