По телефону ответила сонная недовольная девица.
— Без документов?
— Наверное, без документов.
— Что же вы отпускаете без документов!
Не хватало выслушивать мораль!
— Нет, никакой Гусятниковой не поступало… Одну неизвестную подобрали без сознания… Ещё с улицы подобрали Суконникову и Попову.
Владимир Антонович не сразу сообразил, что ведь мамочкина девичья фамилия — Попова. Могла назваться! Что угодно могло взбрести в голову!
— Поповой известно имя и отчество?
— Валентина Степановна.
Нашлась.
— Куда отвезли Попову?
— В больницу Ленина, в старушечью травму.
Надо было слышать, с какой интонацией сказано: «в старушечью травму»!
Времени было уже двенадцать часов. Даже десять минут первого. Ну что толку ехать сейчас в больницу? Врача наверняка нет. Да и мамочке, возможно, дали снотворное. Или уснула так — зачем будить?
— Только не вздумай ехать туда ночью! — сказала Варя. — Совершенно нечего там делать ночью.
А он и сам понимал, что нечего. И вовсе не хотелось ему ехать в больницу, вот что главное. Такое было чувство, что мамочка всё устроила назло: пошла с идиотом-алкоголиком, чтобы доказать, что дома за нею никакого присмотра, попала в больницу — и теперь заставит и Владимира Антоновича и всех ездить её навещать. И долго ли там пролежит? «Упала». Сломала, наверное, что-нибудь! Руку или ногу? Классический старческий перелом — шейка бедра. Владимир Антонович наслышан об этих шейках, у них на кафедре у старшего лаборанта мать уже больше года лежит с такой шейкой. Самое страшное — старческая неподвижность, полная беспомощность — и непрерывный уход.
— Надо позвонить Ольге, — продолжала Варя. — Известить. И пусть сама решает, ехать ей или нет: у неё машина, она может и вернуться когда угодно.
Вот это правильная идея! Мамочкина любимая дочка должна немедленно узнать про несчастный случай — чтобы потом никаких упрёков.
Ольга уже спала, судя по долгим гудкам. Может и не быть дома — у неё обширная личная жизнь. И Сашка где-то с Павликом… Нет, отозвалась:
— Ну, что? Кто это?
— Мамочка попала в больницу. С улицы. Ушла и там упала, что-то себе сломала. Мы только что узнали: она в больнице Ленина.
— Да ты что?! Как же она вышла на улицу?! Зачем ты отпустил?! Ой, я уже приняла снотворное, ничего не соображаю. Если ты думаешь, чтобы я ехала, то я не могу после снотворного. Она же в больнице, да? На койку положена? Чего ж ещё ночью?
Ну вот, все согласились, что можно подождать до завтра. Не один Владимир Антонович такой бессердечный, любимая мамочкина дочка — тоже. Надо было спросить, где Павлик с Сашкой. Гуляют, наверное. И не знает оболтус, что произошло из-за него. Не мог он, видите ли, помешать взрослому человеку!..
