Зато Варя встретила его новостью в своём роде:
— Она опять весь творог съела!
Для самодельного творога Варе приходится таскать тяжеленные сумки с кефиром, поэтому творог предназначается только для умилостивления язвы Владимира Антоновича. А мамочке покупается сырковая масса, которая встречается в магазине гораздо чаще, чем творог. Сладкую массу Владимир Антонович не любит, а мамочка, наоборот, и творог-то посыпает сахаром, так что масса ей в самый раз.
— Ну что делать, — покорствуя судьбе, возразил Владимир Антонович. — Что попалось ей на глаза, то и съела. Ей говорить бесполезно.
— Прекрасно она всё понимает, когда ей выгодно. Обязательно ей нужно назло съесть творог! Что ты, её не знаешь? Как это я вожусь, таскаю бутылки — и не для неё! Всё должно быть для неё! Прекрасно она соображает! Пьеса такая была: «Дура для других — умная для себя» — вот точно про неё! А мне надоело! Анекдот есть новый: знаешь, как называется жена, которая каждый день таскает пудовые сумки? Потаскуха! Вот мне и надоело быть такой потаскухой — и не для тебя, а для неё, для её упрямства!
До чего же тягостны такие разговоры! Когда проблема возникает из-за творога. Но ведь это действительно проблема, как ни стыдно в этом признаться. Творог Владимиру Антоновичу необходим как лекарство, но ведь никто не возразит, что доставление лекарства — серьёзная проблема. Ради того, чтобы доставить лекарство, бывает, задерживают самолёты и останавливают поезда. А таскание сумки с десятком бутылок — маленькая каторга для Вари. Какая-нибудь великая мировая проблема — для неё далёкая абстракция, зато пудовая сумка — реальность. Постарела она раньше времени не из-за споров в ООН и даже не из-за трагедий нашей истории, а потому, что истаскалась она по очередям, оттого что жизнь проходит в таскании сумок — каторга и есть! И усугублять эту каторгу в два или три раза, потому что мамочка не то назло, не то по беспамятству поедает творог вместо специально купленной для неё сырковой массы — ужасно! Презрение к мелочам, из которых и состоит жизнь, — это подлость сытых благополучных людей, у которых всё есть, которым всё принесено! Владимир Антонович сам бы притащил проклятые бутылки, но, когда он идёт из института, в молочном отделе уже полная пустота, а Варя успевает раньше.
— Обойдусь завтра без творога.
— Чтобы обострилась язва.
— Авось, не обострится. А в крайнем случае — моя язва, что хочу с ней, то и делаю. Всё моё: и мамочка — моя, и язва — моя.
