— У-у-у, Лилиан… — Большие синие глаза наполнились слезами. — Никто никогда не говорил мне такого раньше.
— Эй-эй! — воскликнула Лилиан, едва не плача сама. — Если твой отец увидит нас такими, он вышвырнет меня отсюда, как и обещал, так что улыбнись-ка мне!
Стефани вытерла лицо мокрым платком.
— Все в порядке, я вообще-то не нытик.
— Но ты измучена, как и я, а женщины в таком состоянии делаются излишне чувствительными. Сегодня был длинный день, и нам с тобой нужен хорошенький сон.
Слезы высохли так же мгновенно, как и появились, и Стефани хихикнула.
— Вы хотели сказать «хорошенько выспаться»!
— Неважно. Самое главное, мы с тобой понимаем друг друга, как и полагается друзьям. — Лилиан расцеловала ее в обе щеки и собралась уходить. — Поэтому давай поспим, дорогая, а утром встретимся.
— А вы не… Я хочу сказать, вы не будете возражать, если…
Лилиан обернулась и обнаружила, что девочка балансирует на одной ноге, потирая ее ступней другой.
— Да? Что ты хотела сказать?
Стефани смущенно пожала плечами.
— Я просто хотела спросить, не подоткнете ли вы мне одеяло, прежде чем уйдете.
— Подоткнуть одеяло? — Лилиан нахмурилась. — А что это означает?
— Ну… — словно прося о какой-то немыслимой услуге, Стефани уткнулась взглядом в пол, — это что-то вроде пожелания спокойной ночи, когда я уже в постели… но ничего, если вы не хотите. Все равно я уже слишком взрослая для этого.
Не хотите? О Боже, полжизни она скрывала боль, причиненную ей в детстве отсутствием подобной родительской ласки! С трудом выговаривая слова из-за комка, застрявшего в горле, она пробормотала:
— О, детка, человек не может быть слишком взрослым для этого! Это врожденное право каждого ребенка — чувствовать себя любимым и единственным.
Тим уже поджидал ее, когда Лилиан вышла из комнаты Стефани. Без галстука и с расстегнутыми верхними пуговицами рубашки, он стоял, прислонившись к стене. Одна рука была засунута в карман черных брюк, в другой он держал стакан. По выражению его лица можно было подумать, что он застукал Лилиан за кражей фамильного серебра.
— Прежде чем вы начнете снова обвинять меня, — начала она, — знайте, что это Стеф попросила…
Тим взболтал содержимое стакана.
— Знаю. Я слышал.
— Вы слышали наш разговор?
— Каждое слово, — без тени смущения заявил он.
— Как вам не стыдно!
Оторвавшись от стены, он наклонился к ней и зло прошептал:
— Ничуть! Стыдно должно быть вам за то, что вы нагромоздили гору лжи.
Оторопев, Лилиан уставилась на него.
