Отвернувшись, он принялся разглядывать хорошо одетых людей, которые собрались в Пайн Лодж, чтобы встретить Рождество. Все столики были заняты, за исключением одного, предназначенного для семьи, которая должна прибыть завтра утром. В столовой стоял ровный гул оживленной беседы. Сочетание изысканных блюд, и идеального обслуживания, запах свежесрубленных хвойных веток, мерцание огоньков порождали атмосферу праздничного благодушия.
Чувствуя себя виноватым, он посмотрел на Стеф. Она определенно сияла, и Тим подумал, что, если уж быть честным до конца, он должен благодарить за это Лидиан. Что же касается самой Лилиан… Тим поспешил отвести взгляд, пока его не застали на месте преступления.
Как ей удается добиться такого эффекта минимальными средствами? Платье цвета морской волны было самого простого покроя и по сравнению с парчой и бархатом, в которые были одеты другие женщины, могло бы показаться затрапезным. С длинными рукавами и этим дразнящим разрезом сбоку, который сейчас был скрыт столом, оно словно бы струилось, подчеркивая изгибы фигуры.
Должно быть, все дело было в драгоценностях, которые приковывали взгляд. Это снова были бриллианты — они свисали с ушей, сверкали на пальце и запястье. Учитывая те, что она надевала раньше, и те, что нацепила на Стеф, драгоценности, наверное, занимали не меньше половины ее чемодана, в то время как другая была набита тряпками от известных дизайнеров.
Впрочем, он должен был признать, что не одна она злоупотребляла камнями. У женщины, сидевшей за столиком справа, с шеи свисал рубин величиной с яйцо, в то время как слева глаз буквально слепили чьи-то изумруды.
Он никогда не мог позволить себе подарить что-либо подобное Морин. Самое большее, на что Тим оказался способен, — это жемчуг, который он купил ей на годовщину свадьбы за год до ее смерти. После похорон он спрятал нитку в сейфе конторы, собираясь отдать Стеф, когда та будет достаточно взрослой, чтобы носить его. Он и представить не мог, что его опередит женщина, у которой такой аппетит на бриллианты, что Де Бирс может ликовать двенадцать месяцев в году.
Когда унесли остатки последнего блюда, Тим, слишком погруженный в свои мысли, чтобы следить за происходящим, сгорбился на стуле. Его вполне удовлетворяла роль зрителя на обеде, во время которого ему следовало бы блистать остроумием и расточать обаяние. Столики были расставлены по кругу, и в центре оставалось свободное пространство. Часть гостей смаковали кофе и десерт, другие решили встряхнуться с помощью танцев. Виктор в числе первых прошествовал в круг, ведя за собой Лилиан, словно трофей, добытый в бою.
