— То есть, мистер Норманн считает, что Александр хочет «погреть руки» в роли посредника?
— Совершенно точно, сэр. Тем более, за ним подобные дела уже имелись. Вспомните, как он ловко и хорошо заработал на торговле флотом между САСШ и КША.
— Да, очень вероятно.
— Так что нам делать с донесениями из Индии?
— Пока ничего, проследите, чтобы эти сообщения не попали в газеты, так как скандалов с великим князем нам совсем не нужно.
— Сэр, с газетами уже поздно что-то делать. — Джон Рассел привстал в кресле.
— Как?!
— Телеграфными линиями пользуемся не только мы. Почитайте сегодняшние газеты. Как же они могли пропустить такую сенсацию? Кровожадный русский пират, опозоривший всю императорскую фамилию России.
— Это катастрофа, — Джон произнес это почти шепотом, а потом, несколько секунд спустя, поднял рассеянный взгляд на подчиненного и продолжил. — Вы свободны Альберт.
Газетные статьи действительно были очень красочны, ведь им нужно было продаваться, а ничто так не подстегивает продажи как сенсации. Особенно если их раздуть и приукрасить. Поэтому, уже двадцатого ноября Старая Добрая Англия стала походить на «палату?6».
Официальные власти сконфуженно мямлили, что все эти заявления о пиратских действиях Александра беспочвенны и не подтверждены, а газеты верещали, взывая к британским властям, дабы те защитили своих граждан от кровожадного русского пирата. Возможно, все бы покипело и затихло, как очередная сенсация, если бы не Пальмерстон, премьер-министр Соединенного Королевства, который де факто поощрял действия газет. По большому счету Генри был очень рад сложившемуся обстоятельству, так как он усугубил и без того низкий политический престиж Российской империи, которая испытывала серьезные внутренние затруднения, не говоря о том, что ее участие в общеевропейских делах было минимальным. Ведь формально правительство Великобритании не высказывало никаких претензий России, мало того, даже публично опровергало эти неприятные слухи. А то, что писали газеты — это все издержки свободной прессы, и правительство Англии, увы, заткнуть им рот не может. Впрочем, Российская империя молчала и ровным счетом никак не реагировала на это газетную истерику острова туманов.
Впрочем, у этого события вылезло и побочное явление, на которое рассчитывал Александр. Генри Пальмерстон, не будучи финансистом, не просчитал последствия этого действа, а биржевые игры вещь тонкая и нежная, от любого чиха могут сильно «взбрыкнуть». Это все говорилось к тому, что газетная кампания, которая стихийно возникла в качестве погони за сенсацией, привела к серьезной панике на лондонской бирже. Что, в свою очередь, привело к стремительному падению акций целого ряда страховых и транспортных компаний Великобритании. Как не сложно предположить, держатели акций стали пытаться от них избавиться, что приводило к еще большей эскалации паники.
