Во время разминки я играл, в лучшем случае, как идиот. Мне давали пас, а я бросал мяч, я даже не мог сделать обычный бросок из-под корзины. Со стороны, наверно, это выглядело так, как будто я играю в баскетбол впервые. Впервые в жизни я почувствовал парализующий эффект страха и волнения. Я чувствовал, будто у меня украли всю ту грацию движений и навыки, которые я нарабатывал так долго и с таким трудом, и я ничего не мог поделать для того, чтобы справиться с чувством страха, которое разрушало меня. Честно говоря, я ждал с нетерпением, когда начнётся игра, чтобы я мог занять место на скамье. Там, я думал, я приду в себя. Когда игра началась, я занял место на конце скамьи, где я почувствовал себя в несколько большей безопасности, но моё состояние никак нельзя было назвать уверенным и расслабленным.
В первой половине игры наша команда вырвалась вперёд. Противник смог забросить свой первый мяч лишь на шестой минуте, и к тому времени, когда кончился первый тайм, мы уверенно вели в счёте с преимуществом 23 очка. Во второй половине игры мы также доминировали на площадке. Был момент, когда мы имели преимущество в 30 очков. Неудивительно, что тренер Радович стал делать замены более свободно. Мне неприятно сознаваться, но я не хотел вступать в игру… мне было страшно. Затем, когда до окончания игры оставалось три минуты, я услышал как бы издалека своё имя: Б-И-А-С-И-О-Т-Т-О! И снова я растерялся от волнения. Когда я встал со скамьи и подошёл к тренеру Радовичу, я трясся, как лист. "Биасиотто, я хочу, чтобы ты вышел на поле и играл с отвагой." Я так нервничал, что ничего не соображал уже и чуть было не спросил тренера, кто такой Отвага, с которым я должен был играть. Как только ко мне более-менее вернулось чувство реальности, я скинул свой костюм и выбежал на площадку. К тому времени, когда я добежал до средней линии, рёв толпы превратился в оглушающий. Я не мог поверить, что это приветствую меня. Все зрители как будто с ума посходили. Я подумал, что это, должно быть, потому, что я — первый первокурсник, который играет за команду университета. Затем я посмотрел на трибуну, где сидели мои родители. Они были буквально синие от смеха, смеялись и все вокруг. Прошло, должно быть, добрых десять секунд, прежде чем я понял, что что-то не так. Ко мне подбежал один из наших и сообщил мне, что на мне не было трусов. К моему ужасу, оказалось, что я вместе с разминочным костюмом скинул с себя и баскетбольные шорты. Так я и стоял перед лицом господа Бога и пяти тысяч визжащих зрителей — в кроссовках, носках и бандаже. Когда я вернулся к скамье, чтобы надеть трусы, тренер Радович катался по полу, умирая от смеха. «Биасиотто», сказал он, "ты снова показал всем жопу". Хуже того, на следующей день местная газета вышла с огромным заголовком: "Eagles разбивают Rams со счётом 89–54; Биасиотто устраивает необычное представление." Да, не о таких газетных заголовках я мечтал до игры.
