— И кто же автор? — спросила она.
— Алан Долгая Охота, тот самый Алан. — Рик понизил голос, словно речь шла о божестве.
— О, я много о нем слышала. Знаменитый художник из племени апачей. Это он?
Лиз довольно улыбнулась и вышла на улицу. «Рик хорошо усвоил мои уроки», — думала она, идя по выжженному аризонским солнцем тротуару к своему «роллс-ройсу». Парень — настоящий клад, равного ему нет ни в одной из пятидесяти картинных галерей Скоттсдейла, и успех выставок зависел от Рика не меньше, чем от художников, которых она представляла.
Но самым важным человеком (не столько даже для галереи, сколько для самой Лиз) был, несомненно, Алан Долгая Охота. Тот факт, что покупательнице известно его имя, нисколько не удивил Лиз. Благодаря десятилетней продуманной кампании оно стало таким же знаменитым среди художников Юго-Запада, каким было в свое время имя Джорджии О'Киф. Алан исключительно талантлив. Казалось, он пишет картины не маслом, а душой, и хотя обычно изображает коренных американцев, ему удается уловить и передать в этих портретах черты характера, олицетворяющие общечеловеческие ценности.
«Его… нас, — мысленно поправила себя Лиз, — ждет великое будущее».
Свернув с Мэйн-стрит на Скоттсдейл-роуд, она сразу попала в гигантскую пробку. Длиннющая череда машин, притертых друг к другу, едва двигалась. Может, кто-то из местных жителей и проклинал заторы, ежегодно возникающие на дорогах, начиная с середины октября. Лиз, напротив, всегда радовалась скоплению дорогих автомобилей. Каждую зиму богачи из северных штатов оккупировали престижные дома, обосновавшись на новом месте, охотно раскрывали свои набитые кошельки.
Полная радужных надежд, не замечая нетерпеливых гудков и рева двигателей, вынужденных сдерживать свои лошадиные силы, Лиз не спеша добралась наконец до своего дома в Кемелбек Маунти. Времени оставалось предостаточно, поэтому она успела понежиться в ванне до прихода парикмахера.
Как все выдающиеся мастера, Данте обладал талантом придавать прическам великую простоту. Но сегодня он превзошел самого себя. Медленно поворачиваясь, Лиз со всех сторон оглядела в зеркальных стенах спальни произведение парикмахерского искусства. Стрижка была настолько совершенной, что даже при резких движениях головой золотисто-каштановые волосы Лиз послушно ложились на место, красиво ниспадая на плечи. Данте честно отрабатывал каждое пенни своих баснословных счетов. Если сегодня вечером выставка пройдет с таким же успехом, как и прежние, то можно без проблем оплачивать эти счета, хотя на днях пришлось заложить здание галереи.
