— Тогда вам придется пойти с нами, — продолжал ходить по кругу усатый.
— Куда?
— К предъявителю рекламации, — улыбка снова засияла во всю мощь.
— Где находится предъявитель рекламации? — я говорил тихо, мягко, чтобы не расстроить усатого и его молчаливого соплеменника. — Назовите мир, который имеет ко мне претензии, и мы все решим ко всеобщему удовлетворению.
— Надо идти, — настаивал усатый. — Предъявитель ждет.
— Где ждет предъявитель? — мое терпение иссякало с катастрофической быстротой.
— На своем корабле.
Час от часу не легче. Ради того, чтобы перекинуться парой ничего не значащих и ни к чему не обязывающих фраз, сорвать режим карантина, а потом еще три дня куковать заново! Ну уж нет...
— Давайте сделаем так, — сказал я, постучав указательным пальцем по перстню на мизинце левой руки. — Сейчас мы быстренько свяжемся с вашим предъявителем, и я объясню ему, что следует сделать с рекламацией. Это самое большее, на что вы можете рассчитывать.
Наверно, это предложение ему не понравилось, потому что он вдруг резко цапнул меня за палец, и коммуникатор оказался у него в руке. Стало ясно: за такой неучтивостью последуют большие неприятности, но места для ответных действий не хватало. И поэтому я успел лишь дернуться в сторону, когда заметил, что второй пасторианин направил на меня конус парализатора. Может, поэтому иголка лишь царапнула кожу предплечья и рассыпалась в ткани рубашки. Полную дозу я не получил, впрочем, хватило и самой малости.
«Испортили кашу...», мелькнула сонная мысль, и я провалился в пустое равнодушие.
Тупо переставляя ноги, я вышел из блока. Пасториане бережно поддерживали меня под локти, словно подвыпившего жениха вели под венец его дружки. Горничная спала, уронив голову прямо на стойку. Наверно, ей тоже помогли уснуть, сообразил бы я, останься в голове хоть малейшее желание думать.
А потом меня привел в чувство пронзительный детский крик...
Преследователь безнадежно отстал. Скорее всего, он замешкался, не успел перескочить на мою ленту, и его унесло на другой уровень. Я оглядел с высоты огромный пустой зал, пространство которого было рассечено лентами, идущими в разных направлениях. Сплетаясь и расплетаясь, они создавали хитрый узор скрытой красоты, понятной лишь члену нашей Корпорации.
Как же звали проектировщика карантина? Не то Густав, не то Кусто, точно не помню. Исторический факультатив шел в первый год обучения, да и сам Густав-Кусто был не с Урала, а откуда-то из продвинутых миров. Нелегко, наверно, поначалу ему здесь приходилось. Мои земляки не любят, когда такие лакомые кусочки достаются чужакам. Да и кому это придется по вкусу! Но все большие проекты, и тем более — связанные с туризмом, проходили через Корпорацию, а кому не по нраву, — пожалуйста, — стройте бетонные коробки...
