Воробьиное озеро | страница 3

И всё-таки мы вытащили язя, выволокли его на берег, и он оказался очень большим. По сапогу мерить было некогда — ночь, а в ведро он никак не влезал.

Поставили мы его в ведро вниз головой и по болотной да лесной весенней грязи побежали домой, на Цыпину гору. Язь бил в ведре хвостом, и в каждой чешуинке его играли главные весенние созвездия — Лев и Близнецы.

Мы надеялись, что язь не заснёт до утра, но он заснул.

Я очень огорчился, что заснул звёздный язь и не осталось на земле его следа. Взял доску, положил на неё язя и точно по контуру обвёл карандашом. И потом долго сидел — вырезал звёздного язя. Пускай хоть на моей доске останется его след.

А того язя, что вы видите на рисунке, мы поймали в другой раз. Это не язь, а язёнок. Но он тоже почему-то звёздный. Не знаю уж почему. Мы поймали его утром, когда звёзды скрылись под солнечной пеленой… Наверно, всякий язь — звёздный…

Над речкой, над омутом, в котором прячется от коршуна диковинная северная рыба хариус, стоит берёза.

Ствол у берёзы кривой, он то сгибается к речке, то оттягивает его от воды тайга, и на самом крутом его колене лопнула кора.

На этом месте много лет вырастал чёрный берёзовый гриб — чага.

Я срубил чагу топором.

Огромная, с бычью голову, она еле залезла в рюкзак.

Несколько дней сушил я чагу на солнце, а когда гриб высох, накрошил ножом чёрно-оранжевой сердцевины, положил в котелок, заварил крутым кипятком.

Чай кончился, и я пил чагу. Она горьковата, как чай, пахнет пригорелым грибом и далёким весенним берёзовым соком.

Цвет у неё густой, кофейный, цвет омута, в котором прячется от коршуна и от наших глаз северная рыба хариус.

Тому, кто боится змей, этот рассказ читать не надо. А мне вообще-то не надо его писать.

Я змей не боюсь, но опасаюсь самым серьёзным образом. В тех местах, где много гадюк, всегда хожу в резиновых сапогах и нарочно сильно топаю, чтоб змеи знали — я иду.

«Опять этот тип топает, — думают, наверно, гадюки. — Того гляди, наступит. Надо уходить».

За нашим домом в камнях живёт семейство гадюк. В тёплые солнечные дни они выползают погреться на камушках. Много лет живём мы рядом, и пока что — тьфу, тьфу, тьфу — не было случая, чтоб мы поссорились.

Как-то раз Витя задумал сфотографировать змею. Установил в камнях треногу, стал подкарауливать.

Скоро выползла гадюка, и Витя защёлкал. Я пошёл поглядеть, как он снимает.

Свернувшись, гадюка лежала в камнях, лениво поглядывая на фотографа, а сзади него, у самых пяток, лежала вторая. Эту вторую Витя не замечал и каждую секунду мог на неё наступить. Я хотел уж крикнуть, как вдруг увидел и третью, подползающую к треноге сбоку.