Во время всеобщей политической забастовки Федора, избитого казаками и полицией, арестовали, вывезли в г. Могилев и там бросили в тюрьму. От сильных побоев он пролежал несколько месяцев в тюремной больнице.
Из тюрьмы он вышел через год и три месяца. Постоянную работу в Одессе Федору найти не удалось: он состоял в «черных списках» и, находясь под надзором полиции, не внушал доверия предпринимателям. В связи с этим Федор уехал в г. Харьков, но вскоре и там его арестовали и сослали, как политически неблагонадежного, в Архангельскую губернию сроком на 4 года. Оттуда Федор бежал и снова поселился в г. Одессе. Здесь он мучительно страдал от безработицы и необходимости скрываться от полиции. Федор буквально голодал, и, если бы не выручали товарищи, которые делились с ним своими скудными заработками, ему пришлось бы очень худо. В этот период Федор нередко ночевал под открытым небом, на скамейках бульваров. Однажды после такого ночлега Федор сильно простудился и тяжело заболел. Выходили его мои родители. С этого времени я и подружилась с ним. Мне было всего 16 лет, когда я впервые встретила Федора в нашем доме. Его привела к нам Роза Виркерман, подруга моих сестер, и сказала, что «этого человека надо обогреть, подкормить и, пока он болен, никуда не выпускать».
Родители мои занимали две небольшие комнаты по Разумовской улице, в доме № 13. Семья наша состояла из 11 человек (мать, отец, бабушка и нас, детей, 8 человек). Старшие мои сестры — Лиза и Фаня работали на пробковой фабрике, они рано вступили на революционный путь борьбы с царским самодержавием. Обе они, Лиза с 1903, а Фаня с 1904 года, состояли в РСДРП, активно участвовали в революции 1905 года. Под их влиянием воспитывались и мы, младшие дети (Впоследствии два брата активно участвовали в Октябрьской революции, были красными партизанами, членами Коммунистической партии. Сестра Фаня за активное участие в революции 1905 г. была сослана на каторгу в Иркутскую губернию, где пробыла 7 лет). В квартире нашей, несмотря на тесноту, часто собирались рабочие. Проводились собрания, прятали типографский шрифт, запрещенную литературу. Жандармы довольно часто посещали нас. Не раз обыски заканчивались кратковременными арестами моих сестер — Вольштейн Фани и Лизы; не раз арестовывали и меня.
Во время этих внезапных налетов мы разыгрывали «помолвку» или просто молодежную пирушку. Смешно было смотреть на «невесту» (сестру Фаню) в дырявых башмаках, в протертом платьишке. С малых лет я выполняла отдельные поручения сестер, а затем и комитета РСДРП — расклеивала и разбрасывала листовки, стояла «на патруле» во время проведения нелегальных собраний и т. п.
