— Давай. — Согласился Вадим.
Чокнувшись, они выпили. Потом Вадим начал рассказывать о Канаде. Он рассказывал о богатой, сытой, справедливой и счастливой стране — о той стране, в которой он никогда не жил и даже никогда не был. Он рассказывал ему о какой-то другой Канаде — сказочной и воздушной. Но Косте было интересно. Он слушал. И Вадим понимал — это и есть красивая неживая сказка, которой ему надлежит развлекать туапсинскую публику, и понимал он также, что рассказывает это он сейчас не для Кости — Косте Канада не нужна, ему хорошо и в Туапсе, и в Канаду он никогда не поедет, рассказывает это он сейчас сам для себя. Это ему, Вадиму, нужно было послушать утешительные рассказы о красивой и сказочной канадской жизни, и послушать их из собственных же уст, так как никому другому он бы никогда не поверил.
Допили водку, Вадим откупорил вино. А рассказы о красивой Канаде все текли и текли — Вадим сам не знал, когда он, наконец, остановится.
Но, в конце концов, надоело. Надоело, потому что Вадим уже переставал себе верить, начинал сам сомневаться в собственных рассказах. И, потом, захотелось сменить пластинку и начать жаловаться. А позволить себе жаловаться он не мог. Это бы сильно испортило всю эту благостную и безмятежную картину эмигрантской жизни Вадима.
Поэтому он решил, что пора уходить. И, наконец, пока он, вдруг, не проснулся и не вернулся опять в Торонто, пока он все еще тут, в Туапсе, надо хотя бы прогуляться по городу. Кто знает, когда и в каких сновидениях его опять занесет в этот такой забытый и такой родной город?
Вадим попрощался с Костей и направился к выходу. Он посмотрел на часы. Пять. Через час сказочно-красивая девушка Света из коммерческого лотка, где он покупал вино и конфеты, закончит работу. Через час.
И уже, открывая дверь старого подъезда, старого туапсинского дома на улице Гоголя, Вадим вспомнил. Ведь, Костя умер. Умер два года тому назад. Умер от сердечного приступа у себя в квартире, и пролежал там четыре дня, пока его не нашли. (Вадим узнал об этом, читая на интернете одну из краснодарских газет.)
Он остановился в дверях.
Он только что разговаривал с покойником, с мертвецом?..
Нет. Он разговаривал с образом, который ему нарисовало его собственное воображение. Он разговаривал с призраком, с гостем из своего далекого прошлого.
Вадим вышел на улицу. Солнечный свет ударил его по глазам. Пахнуло морем. И сразу же протрещал торонтский будильник.
Вадим проснулся.
